Болгария в сознании как-то не отложилась.

Вроде и воевали там, и Шипку-Плевну помним – но то ж места русской славы, а где там были болгары, история молчит. Встречали теплом сердец, ага.

Ну, «Булгартабак»: «Шипка», «БТ», «Опал», «Родопи», «Стюардесса». «Ту-134» в голубом квадратике.

«Слънчев бряг». Магазин «Варна». Пила «болгарка», монета стотинка.

У Ерофеева: «Я испытываю боль за дагомейский, киргизский, болгарский, корейский народы, ибо плохо их знаю и ленюсь узнать лучше».

Воистину.

Государство им ставили мы, а обе войны они были за немцев. Русское слово «братушки» напитано ядом на века.

Про каменного Алешу в Пловдиве сложена пронзительная песня. Свободные болгары любят кидать в него пакетами с краской.

«Южный поток», о Болгарию споткнувшись, стал «Турецким». Братушки заныли, но поздно.

Вторая Украина.

С комплексами от общей веры, общей кириллицы, сходства имен и выпирающей на этом фоне второсортности.

С габровскими анекдотами про жадность – как Петко собаке пасть бинтовал, чтоб даром лай не тратить.

Украина и есть.

Болгария, 1979, в СССР – 1981. Бариерата. Реж. Христо Христов. В ролях: Иннокентий Смоктуновский, Ваня Цветкова. Прокатные данные отсутствуют.

Хмельной маэстро по пути домой обнаруживает на заднем сиденье спящего женского ангела. Ангел любит ходить босиком, сворачиваться клубочком и летать по ночам, преодолевая барьер и приглашая к тому же рожденного ползать и размахивать палочкой. Параллельным курсом летит доктор Фрейд с лекцией о нездоровых старческих фантазиях.

Отчего-то (известно отчего) на излете социализма состоятельные творцы полюбили молоденьких фей. Феи заливались хрустальным смехом, были моложе творца лет эдак на сорок и освещали нездешним светом его холостяцкую берлогу: к моменту приземления иноприродных существ творцы поголовно были вдовцы или счастливо (т. е. без потери жилплощади) разведены. Стоило озорным сквознякам и улыбкам летней ночи наполнить их жилище, туда тотчас задувало фею. Или музу. Или девочку-колокольчик. Чем творец с феей занимались в многокомнатной, положенной ему по рангу квартире-лабиринте, сказать было неловко, поэтому считалось, что они летали. В фильме по рассказу Валентина Распутина «Рудольфио» журналист летал с феей Ио. В фильме по пьесе Алексея Арбузова «Сказки… сказки… сказки старого Арбата» кукольных дел мастер летал с феей Виктошей. В фильме Романа Балаяна «Райские птицы» писатель-диссидент летал с феей Катенькой. В рассказе Вениамина Каверина «Сын стекольщика» хрустальным сердцем обладала дочь архитектора, дико ревнуя папу к воцарившейся в доме злой волшебнице Ольоль.

А вот в фильме по повести Героя Соцтруда Болгарии, ветерана их писательской спилки Павла Вежинова «Барьер» композитор летал с феей Доротеей. В этих крылатых качелях было столько узнаваемого ребяческого фрейдизма, что на Западе подобных сюжетов элементарно стеснялись. Тамошних кукольных, скрипичных и нотных дел мастера если и спали со своими студентками, то не делились стариковским счастьем с широкой общественностью. А кто и делился (как Вуди Аллен в «Манхеттене») – не изображал себя добрым волшебником, а подругу случайно приземлившимся мотыльком. О «Последнем танго в Париже» и речи нет, там фею… ладно, оставим.

У нас с болгарами все было иначе (у нас – потому что странноприимного титана играл приглашенный И. М. Смоктуновский пятидесяти пяти лет от роду). Титан учил Дорофею нотной грамоте, и та начинала слышать музыку при одном касании клавира. Для пущей легкости сближения была она чуть с прибабахом, носила хиповский батничек с талисманчиком и наблюдалась в псих-лечебнице (кто в здравом уме и без очевидной корысти клюнет на бисексуального зануду? – а затейливая ориентация угадывалась в Смоктуновском не меньше, чем в Марлоне Брандо). По стенам творца висели гобелены, антикварная дедовская сабля и картина Шагала с летучими влюбленными. Даже автомобиль «Жигули» ловкие болгары сняли в ночи с таких выгодных ракурсов, что он гляделся волшебным экипажем.

В СССР фильм полюбили: имя актрисы Вани Цветковой выучила вся страна – радовало, что девочку зовут Ваней; разве что подрезали сцену ее нагого купания в пруду (феи Динь-Динь вечно норовят залезть в пруд голышом, да и летают преимущественно в ночнушках). Фото в ночнушке вынесли на четвертую обложку журнала для состоятельных творцов «Искусство кино».

Конечно, смущала некоторая томная безвкусица и мастер-и-маргаритица – но чего еще, скажите, было ждать от режиссера с фамилией Христо Христов?

Болгария, 1970, в СССР – 1972. Черните ангели. Реж. Выло Радев. В ролях Доротея Тончева, Виолета Гиндева, Стефан Данаилов, Марин Младенов. Прокатные данные отсутствуют.

Три юных пары по выходным купаются у водопада, читают с камня стихи, лобзаются в вересковых кущах и ловят улыбки летней ночи. Играют в жмурки в черной наглазной повязке. По будням – разбирают пистолеты «шкода» с глушителем и снова становятся диверсионной группой штаба повстанческой армии-1942. Лучшими, вечно молодыми сынами и дочерьми народной Болгарии, в муках решающей – расширяться или не расширяться с немцами на Восток.