Всякий раз, как он поворачивал голову, его взгляд натыкался на знакомые лица; иные он знал еще с тех пор, когда его не пускали в подобные заведения. Старый город кишел людьми, что раз появлялись на улицах и пропадали навсегда, – и все же порой казалось, будто это большая деревня. Куда бы ты ни посмотрел, всегда замечал знакомое лицо – или ловил на себе знакомый взгляд. Рейвен вдруг заметил, что какой-то человек в старой потрепанной шляпе поглядывает в его сторону. Уиллу он был незнаком, но, похоже, знал его, и, судя по взгляду, не с лучшей стороны. Наверняка кто-то, с кем он имел несчастье подраться: тот же напиток, что побудил вступить в драку, затуманил память. Судя по кислому выражению лица, в той заварушке Шляпа взял второе место.

На самом деле алкоголь не всегда был единственной причиной влипнуть в неприятности – по крайней мере, не для Рейвена. В нем жила некая темная жажда, временами дававшая о себе знать, и он приучил себя к осторожности, хотя и не добился пока полного контроля над этой своей чертой. Сегодня в мансарде он ощутил, как чувство это шевелится у него в груди, и он сам не мог бы сказать, зачем сюда пришел: утопить его или насытить.

Уилл опять встретился взглядом со Шляпой, после чего тот принялся пробираться к выходу. Двигался он с куда большей целеустремленностью, чем свойственно людям, покидающим таверну, и, бросив на Рейвена последний взгляд, исчез в ночи.

Уилл вернулся к своему элю и выкинул Шляпу из головы.

Не успел он поднять кружку, как кто-то хлопнул его по спине и, не отводя руку, схватил за плечо. Не раздумывая, он резко развернулся, сжав кулак и отведя локоть для удара.

– Потише, Рейвен. Разве так приветствуют коллегу? По крайней мере такого, у кого в кармане водятся деньжата, чтобы утолить жажду.

Это был его друг Генри – Уилл, должно быть, не заметил его в толпе.

– Прошу прощения. Теперь у Эйткена приходится быть всегда настороже. Тут настолько опустились, что пускают хирургов.

– Не думал, что застану молодого человека со столь блестящими перспективами здесь, в Старом городе, в каком-то кабаке… Ты разве не собирался перебраться туда, где травка позеленее? Не слишком-то хорошее начало – явиться к своему нанимателю с полным брюхом вчерашнего эля.

Понятно было, что Генри дурачится, и все же Рейвен счел это своевременным напоминанием о том, что с выпивкой стоит быть поосторожнее.

Пара кружек помогла бы ему заснуть, но теперь, когда появилась компания, дело вряд ли ими ограничится.

– А что насчет тебя? – парировал Уилл. – Тебя разве не ждут с утра обязанности?

– И в самом деле ждут. Но я предвидел, что у старого моего друга Рейвена будет дурное настроение, и призвал на помощь коллегу, мистера Джона Ячменное Зерно [3] , дабы облегчить тяготы службы.

Генри расплатился, и они вновь наполнили кружки. Уилл поблагодарил друга, и тот сделал первый жадный глоток.

– Что, непростое было дежурство? – спросил он.

– Разбитые головы, пара сломанных костей и очередная смерть от перитонита. Еще одна молодая женщина, бедняжка. Мы ничем не могли помочь. Профессор Сайм так и не преуспел в установлении причины, что взбесило его до крайности, и, конечно, виноваты в этом оказались все остальные.

– Так значит, будет вскрытие.

– Да. Жаль, что не сможешь присутствовать. Уверен, ты справился бы получше, чем нынешний прозектор. Тот проспиртован не хуже, чем образцы в его лаборатории.

– Говоришь, молодая женщина? – спросил Рейвен, думая о той, которую он только что оставил.

Когда Иви найдут, ее вряд ли удостоят подобным вниманием.

– Да, а что?

– Да так, ничего.

Генри сделал еще один большой глоток и задумчиво поглядел на Уилла. Он пытался понять, что происходит. Генри был неплохим диагностом, и не только в том, что касалось телесных хворей.

– С тобой все в порядке, Рейвен? – спросил друг, на этот раз явно всерьез.

– Будет, как только я выпью вот это, – ответил Уилл, стараясь, чтобы его голос звучал пободрее. Но Генри было не так-то просто провести.

– Понимаешь, просто… У тебя сейчас до боли знакомое мне выражение лица, не сулящее ничего хорошего. Я не разделяю твоей нездоровой страсти влипать в истории и не имею желания штопать твои раны, вместо того чтобы наслаждаться заслуженным отдыхом.

Рейвен понимал, что возразить нечего. Слова Генри были справедливы от начала и до конца – в нем действительно разгорался огонек темного чувства, что пугало его. Но ему казалось, что – спасибо обществу Генри – сегодня эль должен затушить этот огонь.

«В тебе дьявол сидит», – говорила ему, бывало, мать. Иногда в виде шутки, а иногда – нет.

– Я теперь человек с перспективами, – ответил он Генри, передавая деньги за выпивку и жестом показывая, чтобы им налили еще. – И у меня нет желания подвергать эти перспективы риску.

– Действительно перспективы, – сказал Генри. – Хотя для меня остается загадкой, зачем почтенному профессору акушерства вздумалось взять на столь завидную должность такого лоботряса, как ты.

Вопрос этот заставил Рейвена задуматься – как ему ни претила эта мысль, положенная в его основу. Он усердно работал, чтобы добиться признания профессора, но на позицию его ученика претендовало несколько в равной степени прилежных и достойных кандидатов. Уилл понятия не имел, с чего именно ему оказали предпочтение, и ему не хотелось думать, будто это был мимолетный каприз.