Оля оделась и вышла вместе с мужем. Гарика медленно отпустило, и через пару минут он уже мысленно смеялся над собой. «Вот ведь, не зря говорят, на воре и шапка горит», – подумал с насмешкой. Да не знает ее муж Гарика, откуда ему знать, если он его даже не видел ни разу!

На следующий день он вновь заметил этого мужчину. И где, кто бы мог подумать? На базе, с которой только что выехала его «левая» цистерна с украденным бензином! Гарик сидел в БМВ, стоящей на обочине прилегающей улицы, когда заметил, как к воротам подъехал черный «Лексус» и милицейский «уазик». Шлагбаум поднялся, пропуская автомобили на территорию, но те не поехали вглубь, а остановились у сторожевой будки. Вышли менты, а из «Лексуса» – муж Ольги, и вместе они вошли в здание, откуда всего полчаса назад вышел Гарик, «отстегнув» сторожу его причитающуюся долю. Сердце екнуло. Это был плохой знак. Но его, вроде бы, никто не заметил. БМВ стоял вдали от ворот, в конце улицы. Но несмотря на расстояние, Гарик был уверен, что не ошибся. Серо-зеленая кепка из нерпы, кожаный тулуп, грузная фигура с выступающим вперед огромным животом. Сомнений быть не могло, это он. Но что его привело на эту базу, да еще с милицией?

Вечером Гарик как обычно зашел к Сане, и тот выдал ему несколько крупных купюр. «Половину вычел за БМВ», – сказал он при этом. Машина стоила, как двухкомнатная квартира, но большая часть была уже оплачена. «Присаживайся», – сосед указал на мягкое велюровое кресло. Рядом, на журнальном столике, лежала стопка глянцевых изданий. Гарик машинально порылся в ней, и один экземпляр его заинтересовал. «Солдат удачи», – прочел он название. «Иностранный легион», – такой был подзаголовок на обложке с изображением военных, смотрящих в прицел автоматов. Саня вообще любил тему оружия. Однажды показал ему спортивную сумку, просто вытащил ее из-за кресла, а внутри – пистолеты, патроны, гранаты и даже длинноствольная винтовка. Все, конечно, незаконное. Найдут – посадят надолго. Гарику льстило, что Саня так ему доверяет. Ну а почему бы и нет? Такие дела вместе проворачивают уже чуть не три месяца. Они поболтали немного о деле, и Гарик рассказал о ментах, приехавших на базу, умолчав о том, что с ними был муж его подруги. Саня нахмурился, сузив маленькие и без того глаза. Подумав, обронил небрежно:

–Нормально все должно быть. У меня там свои люди.

Гарик и успокоился. Уходя, попросил взять понравившийся журнал. «Конечно», – кивнул тот.

Вечером Оля не появилась в клубе. Просидев до полуночи, Гарик решил уехать, и направился к машине. Когда сел за руль, сзади хлопнули обе двери, и автомобиль просел под тяжестью двух незнакомых мужчин, по-хозяйски завалившихся на заднее сиденье без приглашения. «Э!» – Гарик возмущенно обернулся, а в лицо ему смотрело черное дуло пистолета. «Пересаживайся», – сказал один, чернявый, с грубыми чертами лица и мутными глазами. Гарику показалось, что его руки и ноги болтаются, как у тряпичной куклы, пока он гусеницей переползал на пассажирское сиденье рядом с водительским. За руль тут же пересел один из непрошенных гостей. Его квадратное лицо, покрытое жесткой рыжей щетиной, с тупым и тяжелым бульдожьим взглядом не предвещало ничего хорошего. БМВ взревел и с «пробуксовкой» рванул с места. В шею Гарику воткнулся холодный металл.

Его везли за город. По той самой трассе, по которой они проезжали с Олей каждую ночь. Свернули у лесополосы. Гарик обливался потом, когда грубый окрик «Вылазь!» заставил его вывалиться из машины на подгибающихся ногах. «Тут меня сейчас и пристрелят», – решил обреченно. Почувствовав увесистый пинок под ребра, охнул, задохнувшись, но даже обрадовался. «Раз бьют, значит, в живых оставят» – мелькнула призрачная надежда. Следующий пинок в область почек сбил его с ног. Гарик уткнулся лицом в рыхлый нетронутый снег безлюдных полей, бывших прежде безмолвными свидетелями их с Олей любовных утех, а теперь по иронии судьбы ставших местом его истязания. Удары сыпались градом по всему телу, заставляя корчиться и плеваться кровью. Вначале его мучители лишь пыхтели, стараясь вложить в пинки побольше силы. Потом, видно, устали. Пинали уже нехотя. Сквозь оглушительный гул в голове Гарик услышал голос, как ему показалось, чернявого: «Ты, падла, должен бабло за чужое добро. Машину отдашь», и другой, рыжего: «Будешь знать, как чужой бензин тырить и с чужими женами кувыркаться». И все. Они отстали. Гарик лежал в снегу, не веря своему счастью. Надо же, с жизнью простился, а жив остался! Услышав рев отъезжающего автомобиля, поднял голову. Две светящиеся точки удалялись от него во тьму.

Чудом встал и побрел по направлению к трассе. Боли не чувствовал почти. Холода тоже. Лишь звон в ушах. И ноги не слушались, падал все время. Но все же выбрался на дорогу и побрел, шатаясь, как пьяный, широкими зигзагами от одной обочины к другой. «Как бильярдный шар на замедленной видеосъемке» – подумал с горькой усмешкой. Наверное, сознание поплыло, потому что дорога впереди вдруг превратилась в бильярдный стол, освещенный длинной прямоугольной лампой. А потом сзади кто-то завизжал. Гарик обернулся, потерял равновесие и рухнул на зеленое сукно, по которому катились неизвестно откуда взявшиеся автомобильные шины.

Очнулся дома, в своей постели. Светло. С кухни доносится звон посуды и запах куриного бульона. Первое воспоминание о произошедшем – ворвавшийся в саднящий мозг голос рыжего: «Будешь знать, как чужой бензин тырить и с чужими женами кувыркаться… С чужими женами кувыркаться… С женами… С чужими…». Так вот оно что! Вот откуда прилетело! Не ревнивый, значит, у Оли муж. Дурак, выругал он себя. Идиот. Лох несчастный. Где ты видел неревнивых мужей? Особенно, у кого такие ангелоподобные жены? Сладкие объятия Оли обошлись ему баснословно дорого. Он лишился БМВ, за который еще даже остался должен. Машину он на себя оформить не успел, ездил по доверенности. Документы были на Саниного знакомого. Деньги во время избиения выгребли из всех карманов. Заначек не было, он всегда все носил с собой. Ругая себя последними словами за беспечность и недальновидность, Гарик тогда не знал, что это еще не все.

Вошла мать. Увидела, что сын пришел в себя, заволновалась. Губы задрожали, в глазах заблестели слезы. Руки сцепила в замок. Пальцы побелели. Сдержаться пытается, понял Гарик. Не хочет разрыдаться. Но не вышло у нее. Слезы хлынули, она села на край кровати и, упав лицом в одеяло, заревела в голос. Гарик растерялся. Стал гладить ее по голове.

–Ма, ну чего ты… Ну ладно тебе… Все нормально. Бывает. Со всеми бывает. Авария, что поделать.

Ее плечи затряслись сильнее. Сдавленные рыдания разрывали Гарику сердце. А у него и так все болело.

Она подняла лицо, покрасневшее пятнами, провыла, всхлипывая:

–Мне цыганка нагадала… Еще ты маленький был…Сказала, на деньгах ты родился… Я все думала, ну на каких деньгах-то? Всю жизнь нищие… Все ждала, когда ж деньги к тебе придут. Верила. И вот пришли они, деньги… А зачем они, такие, нужны-то? Без них и то лучше было.

–Все, мам… Ну, все. Перестань. Я же не умер, – бормотал Гарик. Она при этих словах головой замотала, подавилась рыданиями, рукой махнула, мол, молчи, не говори страшного. Потом вдруг успокоилась. Села прямо и сказала твердым глухим голосом: