Из-за внезапно сковавшего планету холода на Ближнем Востоке уменьшилось количество выпадающих осадков, а зимой температура стала опускаться настолько, что землю покрывала изморозь. Пищевые ресурсы были серьезно ограничены. Возможно, именно тогда, в период относительной засухи и холода, отчаявшиеся люди попытались контролировать свои источники продовольствия и стали выращивать зерновые, от которых они начинали зависеть, а не просто собирать урожай.

Да, возможно, оледенение позднего дриаса подтолкнуло людей выращивать злаки, но также вероятно, что именно теплый и благоприятный климат предыдущего тысячелетия привел к изменениям, усилившим страдания человека после наступления холода. Когда планета начала согреваться после последнего ледникового максимума, численность человеческого населения взлетела. И произошло это еще до появления земледелия. Возможно, что рост населения неким образом способствовал переходу от охоты и собирательства к земледелию, а не наоборот. И резкое увеличение численности человечества, скорее всего, привело к нехватке ресурсов еще до наступления позднего дриаса.

Постледниковый беби-бум стал не единственным изменением среди популяций Homo sapiens на Ближнем Востоке: эволюционировало и само общество. Наиболее явные доказательства этих перемен были обнаружены при археологических раскопках на юге Турции в потрясающем месте под названием Гёбекли-Тепе, на плато Джезире (Верхняя Месопотамия), где мне посчастливилось побывать в 2008 году. Тогда я описала это место как «самые живописные археологические раскопки в моей жизни», и его по-прежнему ничего не затмило. Экскурсию для меня провел руководитель раскопок, немецкий археолог Клаус Шмидт, который скончался в 2014 году в возрасте шестидесяти лет. Поэтому теперь воспоминания о поездке на Гёбекли-Тепе в компании с этим добрейшей души человеком проникнуты для меня грустью. Он полностью отдавал себя этому месту и истории, которую оно скрывало, и мечтал поделиться с другими этой историей.

Открытие Клаус совершил в 1994 году, когда исследовал местность в поисках археологических памятников эпохи палеолита. «С первого взгляда у меня появились подозрения: ни одна природная сила не способна возвести такой земляной холм в этом месте», – рассказал мне археолог. И его подозрения оказались обоснованными: холм представлял собой телль [15] , образовавшийся в результате скопления остатков сооружений каменного века, высотой около 15 м над поверхностью известнякового плато. Начав исследование, Клаус обнаружил большие прямоугольные каменные глыбы, которые было невозможно сдвинуть. Дальнейшие раскопки показали, что эти глыбы представляли собой всего лишь вершины гигантских Т-образных камней, вертикально поставленных в круг. К моему приезду археологу уже удалось раскопать четыре подобных круга, но, по его словам, еще больше оставались погребенными под поверхностью холма.

Когда Клаус провел меня на вершину холма, чтобы посмотреть на один из каменных кругов в траншее под нами, меня поразил вид этих сооружений. Стоящие вертикально валуны и правда были громадными, помимо этого, их украшали узоры. Боковые поверхности некоторых глыб покрывали рельефные изображения зверей, похожих на лис, кабанов, леопардов, а также птиц, скорпионов и пауков. Кроме того, встречались и объемные скульптуры, составлявшие со стоящими камнями одно целое: например, на короткой стороне одного из столбов примостился волк, а другая скульптура представляла собой голову свирепого и клыкастого зверя. На некоторых камнях присутствовали и более абстрактные изображения с повторяющимися геометрическими узорами. Клауса интересовало значение этих рельефов: возможно, различные фигуры животных олицетворяют различные кланы или элементы забытой мифологии? А может быть, они – стражники мегалитических кругов? Клаус полагал, что рисунки – вид доиероглифического письма, ведь для своих создателей они определенно имели смысл, пусть и утраченный теперь.

Хоть Гёбекли-Тепе и уникальный памятник, в других местах также находят следы архитектуры и изображения. Так, в древнем поселении Невали-Чори и еще в трех местах неподалеку археологи обнаружили Т-образные столбы. А похожие изображения, включая образы змей, скорпионов и птиц, можно увидеть на выпрямителях стрел, найденных в Джерф-эль-Ахмар и Телль-Карамель, а также на каменных пиалах из раскопок в Чайёню, Невали-Чори и Джерф-эль-Ахмар. Совершенно очевидно, что в этой части Месопотамии людей объединяла сложная система ритуалов и мифов.

Несколько каменных глыб украшал рельеф, состоящий из длинных «рук», которые оканчивались на передней части столба сцепленными ладонями с переплетенными пальцами. Какие-либо другие человеческие черты отсутствовали, были лишь эти руки и кисти. «Что это за существа, выточенные из камня?» – задал мне риторический вопрос Клаус. И сам же ответил, вероятно правильно: «Это первые в истории изображения богов».

По данным геофизической съемки, позволяющей заглянуть за пределы выкопанных археологами траншей, в верхней части холма в Гёбекли-Тепе скрыты еще около двадцати монументальных кругов из мегалитов. Однако какие-либо признаки обитания людей, например следы очагов, отсутствуют. По всей видимости, здесь люди собирались, чтобы строить храмы, праздновать и поклоняться богам, однако жили они в другом месте.

Что делает Гёбекли-Тепе настолько неповторимым местом, так это его возраст. Этому памятнику 12 000 лет. И построили его охотники-собиратели, а не земледельцы. И данный факт, несомненно, вносит разлад в теории развития человеческого общества на заре неолита. В классическом варианте история звучит следующим образом:

– численно растущему человечеству требуется больше еды;

– для удовлетворения своих потребностей люди начинают заниматься земледелием;

– земледелие способствует накоплению избытков продовольствия;

– избытки продовольствия оказываются в руках нескольких самых влиятельных людей – так образуются общества со сложной иерархией;

– новая иерархическая структура дополнительно укрепляется за счет организации религиозного культа.

Очевидно, памятник в Гёбекли-Тепе выпадает из этого привычного ряда. По крайней мере, в этой части Верхней Месопотамии сложная общественная структура развилась еще во времена охотников-собирателей. Клаус был убежден, что памятник в Гёбекли-Тепе предоставляет неоспоримые доказательства существования принципа разделения труда. «Нам совершенно точно нужно изменить свой подход к вопросу», – объяснил мне археолог. «Охотники-собиратели обычно понимали работу совсем иначе, нежели мы». Но в Гёбекли-Тепе все происходило иначе. «Они начали работу в каменоломнях. Появились инженеры, которые придумывали, как перевозить и поднимать валуны. Также были специалисты по обработке камня, создававшие скульптуры и столбы из камня». Для Клауса Гёбекли-Тепе – реальное доказательство того, что в человеческом обществе были свои сильные и предусмотрительные вожди, которые могли управлять рабочей силой и поддерживать начинания художников. Очень трудно увидеть в этих массивных, богато украшенных каменных кругах что-либо, кроме проявления организованного религиозного культа. Более того, высокоразвитого культа, наделенного могущественными символами, обширной мифологической базой и значениями, понятными строителям храмового сооружения. До открытия Гёбекли-Тепе невозможно было даже представить, что первые организованные религиозные культы предшествовали возникновению земледелия. На вершине этого холма разбиваются предубеждения и предвзятые мнения. Даже Клаус полагал, что Гёбекли-Тепе трудно отнести к какой-либо конкретной категории. Речь шла о памятнике донеолитического периода, однако он разительно отличался и от последнего этапа палеолита. И даже от эпипалеолита. У Клауса мелькнула было мысль назвать этот памятник мезолитическим, но он совершенно не походил на мезолитические стоянки Северной Европы, где этот термин употребляется по отношению к сообществам охотников-собирателей, которые ведут полуоседлый образ жизни, однако все еще относятся к кочующим племенам. Можно ли говорить здесь о раннем неолите? Традиционные представления о комплексе характерных признаков неолита – оседлость, керамика и земледелие – относительны, что уже доказано благодаря исследованиям на Ближнем Востоке, где стоянки со следами оседлой жизни и одомашнивания животных и растений, но в которых отсутствуют изделия из керамики, относят к «докерамическому неолиту». Так что же такое Гёбекли-Тепе: доземледельческий, докерамический неолит? И, если так, почему вообще «неолит»? Сталкиваясь с такими неожиданностями и переходами, привычные для нас категории – как и сами представления о комплексе характерных признаков – рушатся, и есть в этом некоторое наслаждение. История, и даже доисторический период, не подходит для того, чтобы раскладывать ее по полочкам так же аккуратно, как нам бы этого хотелось.