Я поспешил заверить его, что на весь салон-вагон вовсе и не претендую, мне бы там – всего лишь какой-нибудь закуток, можно даже без спального места… Готов, коль угодно, даже в тамбуре!..

Лицо генерала просветлилось:

– «В закутке», «в тамбуре»!.. Да к чему же такой мизераблизм?! Там имеется и спальня роскошная, с перинами! Да и вообще – коротать дорогу с достойным человеком, а то можно же от скуки окочуриться!.. Скорей это вы окажете мне услугу, нежели я вам… К слову, и повара с собой беру, и лакея Никиту, так что до Петербурга будем ехать в полной комфортабельности.

– Ну, насчет полной комфортабельности… – усомнился было я. – Времена-то вон какие!

– Да, да, молодой человек! – ворвалась в кабинет Ироида Васильевна, явно подслушивавшая под дверью. – Бандитствуют по дорогам!

– А это на что? – спросил генерал, крепко сжав в руке свой здоровенный «лефоше». – И штабс-капитан (он кивнул в мою сторону) стреляет преотменно. Да нападать на генерал-губернаторский салон-вагон с двуглавыми орлами по бокам кто ж рискнет?

От произведения меня в штабс-капитаны я не стал отказываться – путешествие с более низким чином для его высокопревосходительства было, надо понимать, тоже в некотором родемизераблизмом.

– Так ведь с орлами – оно ж, глядишь, еще и хуже, – снова всплакнула его супруга, – революция же, как-никак, на дворе! – показав тем самым, что разбирается в нынешней политической ситуации несколько лучше, нежели ее золотопогонный супруг.

– Насчет орлов – это вы, матушка, напрасно! – надулся генерал. – Все мои победы были под этими орлами!.. А вы тут – со своей эмансипацией!

Ироида Васильевна нашла в себе силы сквозь слезы парировать и этот аргумент:

– А н`y как рельсы разберут? Паровоз – он же не лошадь, он же без рельсов – никак.

Меня это, кстати, тоже немало заботило. Генерала, однако, ничто не могло урезонить.

– Паровоз, шмаровоз! – беззаботно сказал он. – Ничего, прорвемся уж как-нибудь! Да хоть бы и на перекладных доедем, ежели что!

– Да вы в каком веке живете, Валериан Валентинианович? – продолжала свою «эмансипацию» его супруга. – Какие сейчас перекладные, сейчас везде железные дороги, а железные дороги – они завсегда с рельсами.

Его высокопревосходительство, в отличие от меня, нашел самый простой, хотя и не вполне ясный для окружающих ответный довод.

– Это потому, милостивая государыня, что теперь везде синематограф и эмансипация! – изрек он. – И вообще – кто вам, сударыня, дозволил слушать под дверью и вот так без стука входить?! Сноваже – эмансипацияисинематограф! Je suis comme une r'evolution, madame, `a son domicile ne permet pas! Извольте, сударыня, поэтому…

– Ну как дитё малое… – проговорила Ироида Васильевна и, лишь махнув рукой, вышла из кабинета.

После того генерал спросил меня вполголоса – видимо все же опасаясь «подслушки»:

– Это ничего, молодой человек, что я вас штабс-капитаном наименовал? Ежели вы изволите уже – в подполковниках или в полковниках, так вы уж простите меня, старика, великодушно.

– Нет, нет, ваше высокопревосходительство, – уклончиво сказал я, – ничуть не возражаю. Тем паче, что сейчас я – и вовсе по гражданской части.

– Жаль, право, жаль, – вздохнул он. – Уж с вашими-то способностями! Однако, Je vous comprends bien – армия сейчас, конечно, далеко, далеко не та… М-да… Вот теперь и расхлебываем!.. Не буду спрашивать, по какому ведомству изволите служить, захотите – сами как-нибудь расскажете, а нет – так мне и одной рекомендации от Андрея Исидоровича вполне довольно… А покуда, если вам не претит, дозвольте так и называть вас штабс-капитаном, так оно будет проще.

Разумеется, я дозволил.

Беседа наша явно подходила к концу. Напоследок, после затянувшейся паузы, генерал – явно просто дабы чем-то заполнить возникшую пустоту – проговорил:

– А тут еще какой-то Аспид Черный появился… Вот же имечко себе придумал, злодей! Это все – из синематографа!..Ну, что он вице-губернатора прикончил – то, может, оно и правильно, поделом!Слыхал я уголком уха о художествах этого «вице», от его кончины Косте Карамгозову в реальности одно только вспомоществование; а вот как он с жиденком расправился (читали небось?) – это уж из всех мерзостей мерзость!.. На любых аспидов, хоть черных, хоть буро-малиновых, у нас всегда вот это имеется! – и он опять потряс своим «лефоше». – Верно я, штабс-капитан, говорю?

Я подтвердил, что вернее быть не может, и уже собирался откланяться, но тут вдруг генерал с некоторым смущением спросил:

– Еще один вопрос, штабс-капитан… Пардон, конечно, ибо вопрос, так сказать, несколько нескромный.

– Слушаю вас…

– Вы, пардон, не изволите ли храпеть по ночам. Сам-то я сплю как младенец, супруга сказывает, оттого чужое храпение для меня…

Я сказал, что вроде бы – нет, во всяком случае, никто до сих пор не жаловался.

– C'est bon , – кивнул генерал, хотя явно мои «вроде бы» и «до сих пор» не полностью удовлетворили его.