Стоящая в стороне от большаков, затерянная на краю хвойного леса, с трех сторон, зажатая озером, маленькая русская деревня, не имела никакого стратегического значения, ни для немцев, ни для своих. Не зная истинного положения дел, она затихла в ожидании... Когда подсохла единственная, соединяющая деревню Борок, с остальным миром, дорога, на большой серой машине и мотоцикле, в ней появились враги...
«НЕТ БОЛЬШЕ ТОЙ ЛЮБВИ, АЩЕ КТО
ПОЛОЖИТ ДУШУ СВОЮ ЗА ДРУГИ СВОЯ»
ИН 15:13
В каждой русской семье есть заветная шкатулка с самым драгоценным содержимым. Нет, не с драгоценностями, нет. Эта шкатулка хранит память…
Память для нас, живущих сейчас, память для тех, кто будет жить после. Пожелтевшие от времени, распадающиеся на сгибах листки фронтовых «треугольников» – писем, написанные простым или химическим карандашом. Документы из прошлого века, за каждым из них события, малая толика жизни родного человека.
Фронтовые письма деда и дяди. От деда небольшая стопка, схваченная тесемкой, которой ее в первый раз, перевязала моя бабушка. От дяди всего четыре. Он ушел на фронт в октябре 42, а в январе 43 «пропал без вести».
«Мама, пишу на спине друга, костер слабо светит, извини за корявые строчки. Скоро пойдем в наступление, освобождать Ленинград»…
Из неизвестности, через 70 лет, его вернут поисковики. Вернув для всех, честное имя русского солдата, исполнившего свой воинский долг, на объятом пламени пути к окруженному Ленинграду. Для всех, кроме нас, которые всегда это знали.
Аккуратно отложив в сторону дряхлые от времени листки, достаю из глубин шкатулки награды и раскладываю перед собой на столе.
«Материнская слава 3 степени» – орден моей бабушки, за семерых детей.
Два «Красной звезды» – моего деда, деда, прошедшего три войны, которому посчастливилось вернуться домой и с последней войны Отечественной…
Медали «За оборону Ленинграда», « За Победу в Великой Отечественной войне»…
Медали не все. Будучи сопливыми пацанятами, мы вешали их на свои, тысячи раз, стираные рубашки, а то и на майки, «награждая» ими самих себя в бесконечных детских «войн ушках». В этих игрушечных «битвах», получая синяки и ссадины, в пылу потасовок, мы теряли их. Ругали нас бабушки и мамы. Деды и отцы никогда. Когда мы заплаканные, огорченные потерей, и страхом перед наказанием. Набравшись смелости, признавались в этом, успокаивая, они, ласково гладили наши бесшабашные стриженые под «ноль» головы, а сами как – то уходили в себя, задумчиво глядя вдаль…
Мы не смышленые еще, не понимали их взгляда, в котором сквозило былое, – не до конца выстраданная боль, не выплаканные потери однополчан…
Их давно нет с нами. Наших пробитых, опаленных насквозь войной дедов и отцов. Но мы застыли, их живыми, вернувшихся с войны, солдат, преградивших дорогу врагу в первые месяцы войны, и встретивших победный майский салют 1945 года.
Мы их внуки и сыновья обязаны сохранить память. Память о разрушающей, попирающей все человеческое войне. Кто был на войне, о ней не кричат. Они хранят ее в себе. Вспоминая о прошедшем пути, только с такими, как они, фронтовиками. Но из коротких обрывков разговоров, из редких, случайно оброненных фраз, мы пытаемся найти, восстановить их следы на суровых, жестоких дорогах Великой Отечественной войны…
2
Младший лейтенант, внутренне волнуясь от предстоящей встречи, одернул гимнастерку.
Привычными, отработанными движениями расправил складки под ремнем, сгоняя их назад. Ребром ладони проверил правильность посадки фуражки. Легонько стукнул в дверь, переступив порог, громко спросил, – Разрешите?
– Да, проходите, – разрешил, сидящий за столом военный с тремя эмалевыми «шпалами» на петлицах, захлопнув лежащую перед ним пухлую папку.
– Товарищ капитан госбезопасности, младший лейтенант, – начал доклад вошедший.
– Садитесь, – не дал договорить ему тот.
Младший лейтенант прошел к столу и присел сбоку на краешек стула.
–Курите? – то ли спросил, то ли разрешил хозяин кабинета, подвинув ближе к младшему лейтенанту, пачку папирос, с изображением скачущего по горам джигита.
–Я не курю, товарищ капитан госбезопасности, с напряжением в голосе ответил тот.
–Хорошо, что не курите, а я вот, – капитан достал из коробки папиросу, постучав мундштуком по джигиту, закурил.
–Вы же из пограничников, лейтенант? – выпустив дым, после глубокой затяжки спросил он.
–Так точно, товарищ капитан госбезопасности, – вскочив, со стула и вытянувшись ответил тот,
Полтора года прослужил на заставе. Оттуда, направили на курсы командного состава.
– Прекратите, как кузнечик скакать, не на плацу. Сядьте и слушайте, – рассерженно сказал хозяин кабинета.
– Заслужил, если отправили, – сказал капитан, когда младший лейтенант сел, – задание у меня вам лейтенант. Вы же в двенадцатом полку разведвзводом командуете?
Младший лейтенант дернулся на стуле, но вспомнив предупреждение капитана, остался сидеть.
Не дожидаясь ответа на свой вопрос, капитан продолжил, – местные во взводе есть?
–Так точно, мой заместитель, старшина Степанов Петр Степанович.
–Еще лучше, – сказал капитан, – плутать не будете, побыстрей дойдете. А теперь слушайте приказ –
Сегодня, до конца дня, подобрать разведчиков, я думаю, с вами, еще троих. Проводником пойдет старшина. А теперь лейтенант, смотрите внимательно, постарайтесь не пропустить мелочей,
–капитан достал из ящика стола карту, освободив место на столе, развернул ее.