Главным новшеством стала передача пограничной охраны в ведение Отдела контрразведки и Особого отдела ВЧК. Это делало очевидной политизацию пограничной службы, отныне отделенной от таможни и призванной бороться с контрреволюцией на границе. Первые знаки такой политизации были заметны уже в Российской империи после 1905 года, когда царский режим вел борьбу с революционными идеями, то есть в контексте, являвшемся зеркальным отражением советского. Начиная с 1907–1908 годов прежде всего на европейских границах империи было налажено тесное сотрудничество между пограничной охраной и полицией; его целью была борьба с ввозом оружия и политической контрабандой, которую осуществляли социал-демократы [95] .

В начале 1920-х годов пограничная служба на практике по-прежнему находилась в большой зависимости от Вооруженных сил, так как, во-первых, именно Красная армия обеспечивала пограничников солдатами срочной службы, а во-вторых, большинство относящихся к границе решений принималось Реввоенсоветом. До конца 1922 года охрана границ фактически осуществлялась частями РККА, а на восточных рубежах ряд участков оставался в ведении военных по меньшей мере до конца десятилетия. В августе 1921 года нарком по военным делам Троцкий посещал западные границы Советской России в целях инспекции их охраны [96] .

Лишь 25 октября 1922 года в формировавшемся в тот момент ГПУ был создан Отдельный пограничный корпус под командованием А. Х. Артузова [97] . Охрана границ превращалась, таким образом, в вопрос политической безопасности и наделялась двойной функцией, что отразилось в ее организационной структуре, которая включала батальоны (военные функции) и пограничные управления Особого отдела (политическо-полицейские функции). Комиссия, которую возглавлял заместитель председателя ГПУ Ф. Э. Дзержинского И. С. Уншлихт, предлагала довести состав корпуса до 50 тысяч человек [98] . Начали появляться первые батальоны пограничников. Так, в феврале 1923 года в Полоцком уезде был сформирован 9-й батальон в составе 332 человек (в том числе 51 конный боец и 192 пехотинца), на которых возлагалась охрана 78 км границы с Польшей [99] . Тем не менее пограничный корпус начал принимать окончательные очертания, а условия жизни и службы пограничников – улучшаться лишь к 1924–1925 годам.

21 мая 1923 года были созданы две комиссии в целях обследования польской и румынской границ [100] . Докладные записки и отчеты, составленные губернскими и республиканскими властями, а затем и самими комиссиями, рисуют подробную картину положения в пограничных отрядах, погранотделениях ГПУ, на таможне, железных дорогах и в местных учреждениях. Так, 9 июля польская комиссия ЦК ВКП(б) во главе с И. А. Зеленским представила на заседании Оргбюро доклад на двухстах страницах, который включал сведения, поступившие от инспекторов, работавших в Подолье, Волыни, Витебской губернии и Белорусской ССР (в общей сложности – 1383 км границы). Посетив семь из десяти пограничных отделений ГПУ, инспекторы рисовали весьма безрадостную картину [101] : в эти первые послевоенные годы отряды пограничников вели себя скорее как завоеватели в чужой стране. Как отмечалось в отчете по Коростенскому округу (Волынская губерния), 95 % жителей были недовольны пограничниками. В отсутствие казарм на новых участках границы и без того нищим крестьянам приходилось бесплатно пускать пограничников на постой и обеспечивать их пастбищами и фуражом для лошадей. Тот факт, что конные отряды нередко набирались из числа призывников-татар, усиливал восприятие пограничников как чужих. Руководство республик, а затем и ЦК РКП(б) выдвинуло ряд предложений в целях улучшения ситуации [102] . Предлагалось, в частности, снизить налогообложение в районах размещения пограничников, чтобы компенсировать крестьянам затраты на их содержание, или поручить местным властям оплачивать услуги, предоставляемые населением.

Решение виделось в децентрализации организации снабжения и размещения частей. Национализированные лесные угодья должны были гарантировать на местном уровне необходимые запасы древесины; кроме того, предполагалось разбирать на стройматериалы многочисленные полуразрушенные дома, оставшиеся со времен войны. Помимо этого, необходимо было обеспечить пограничные войска денежными средствами для закупки продовольствия на местах. В этом вопросе была заметна большая недоверчивость, вызванная страхом перед неэффективным использованием средств. Учитывая огромные масштабы алкоголизма, можно было действительно опасаться, что средства, выделенные на улучшение продовольственного снабжения войск, будут потрачены на иное. Пришедшие в полную негодность ружья времен Гражданской войны, старые и больные кони, отсутствие формы и сапог – все это делало пограничную службу чрезвычайно трудным и неблагодарным делом. Нередко пограничники делали все, чтобы избежать столкновений с бандитами и контрабандистами, вооруженными маузерами и автоматическим оружием [103] . О чрезвычайно тяжелом положении погранчастей свидетельствуют приведенные в сводках Особого отдела ОГПУ выдержки из писем пограничников Псковской губернии: «У нас солдаты ходят и просят милостыню…», «десятый день живем подаянием от хозяина, а своего нету…», «…видно забыли наши товарищи, что мы защитники пролетариата», «…голодно. Надоела эта проклятая служба», «…пришлите мне чего-нибудь съестного, а то погибель своей жизни. Если это продолжится долго, то я убегу дезертиром в Москву работать, как я работал раньше» [104] .

Как и до революции, чтобы предотвратить коррупцию и стимулировать активность пограничников, требовалось придумать способы их поощрения. В результате было решено ежемесячно устраивать распродажи конфискованных товаров, распределяя вырученные средства среди тех, кто участвовал в поимке контрабандистов. Премия могла достигать двух тысяч рублей в месяц. Тем не менее эта система функционировала плохо: пограничники жаловались на то, что таможенники, отвечавшие за реализацию конфискованных товаров, не перечисляли им полагающиеся средства или делали это слишком поздно, когда солдаты-призывники уже успевали покинуть службу [105] . Участие в контрабанде или получение взяток зачастую оказывалось гораздо более прибыльным делом! Случаев сговора контрабандистов с пограничниками, таможенниками и сотрудниками ГПУ было множество, чему, разумеется, способствовало проживание бок о бок с местными жителями [106] .

В конце 1923 года в новом контексте, связанном с созданием Советского Союза, пришел час реорганизации многих участков деятельности. Так, чисткам и сокращению персонала подверглась таможенная служба, которая в силу присутствия большого количества поляков и бывших царских служащих выглядела особенно подозрительной с политической и социальной точек зрения. А вот недавно созданных пограничных отрядов чистки не коснулись. В тот момент они, наоборот, находились на стадии укрепления, причем общее сокращение Вооруженных сил позволило увеличить продолжительность службы призывников, направляемых в пограничные части. В этих условиях особое значение приобрело в конце 1923 года обсуждение численного состава погранохраны в рамках обсуждения бюджета нового ОГПУ. Среди сведений, необходимых для подготовки его проекта, Ф. Э. Дзержинский запросил у своего заместителя Г. Г. Ягоды сведения о количестве пограничников в царской России [107] . Это был типичный для любого учреждения рефлекс: настаивать – вопреки постулируемому большевиками разрыву с прошлым – на увеличении численности персонала по сравнению с дореволюционной. До 1913 года пограничная охрана насчитывала 40–45 тысяч человек, которые служили в 35 бригадах и 2 особых корпусах [108] . Несмотря на изменение границ, Дзержинский отталкивался от этих цифр. Эти потребности считались приоритетными при распределении ресурсов среди различных воинских формирований ОГПУ, что встречало сопротивление со стороны руководства РККА, которое стремилось сохранить в своем распоряжении максимальное количество призывников.

В ходе этой полицейской и военной реорганизации основное внимание уделялось усилению охраны европейской границы СССР. В результате «погранцы», как звали польские контрабандисты советских пограничников, становились все более многочисленными, а их присутствие на границах, где они несли дозор пешком, на лодках, на дрезинах, – все более заметным.

Одновременно с Советским Союзом усилия по налаживанию охраны границ предпринимали и его соседи. Так, в 1922 году в Финляндии и Эстонии были образованы пограничные корпуса, подчинявшиеся МВД и тесно сотрудничавшие с таможней [109] . Из созданных в Эстонии пяти полков три отвечали за границу с СССР (в районе Нарвы, Псковско-Чудского озера/Тарту, Печор). Аналогичный процесс шел в Латвии: в 1922 году охрана границ, которой вначале занималась армия, перешла к корпусу пограничников, подчиненному МВД и военизированному в 1928 году [110] . В Польше контроль над восточными границами лежал вначале на армии, а затем был возложен на таможенные батальоны. В 1923 году на границах с СССР и Литвой была создана специальная служба, которая, однако, в результате сокращения армии и демобилизации потеряла 80 % своего численного состава. Охрана восточных границ была тогда поручена переформированным отрядам полиции (Policja Pa'nstwowa). Предполагалось, что на 1 км границы будет приходиться 2 конных и 7 пеших бойцов [111] .