Морото с отвращением закашлялся, все еще держась за живот.

– Да ты не знаешь… кого ты решил нагнуть…

Ивата похлопал его по голове; едва отросшие волосы покалывали ему пальцы. Он ответил:

– Прекрасно знаю, Морото. Тебя, урод.

Он постоял, внимательно глядя на молодцов Морото. Потом вышел из раздевалки, Сакаи – прямо за ним. На двенадцатый этаж они спускались в молчании. Когда двери лифта открылись, перед ними возникла знакомая картина: какофония голосов, орущих в телефоны, желтушный свет, сигаретный дым, стелющийся по низкому потолку. Сакаи остановилась перед входом в туалет.

– Ивата!

– Да?

– Не надо было этого делать.

– Ты хотела сказать «спасибо»?

Она вздохнула и вошла внутрь. Ивата пересек всю комнату и вошел в кабинет Синдо. Тот сидел, уставясь в серое зеркало окна с недовольной гримасой на лице.

– Входите, инспектор.

Ивата убрал со стула пачку бумаг и сел.

– Слушай, мальчик мой, я только что разговаривал с шефом управления. Он сказал, что ростовщика отпустили, а этого кадра Идзаву еще держат. Что скажешь-то?

– Не думаю, что Идзири имеет какое-то отношение к делу – да и алиби у него железобетонное. А вот Идзава совершил как минимум несколько нарушений. Алиби как такового нет, зато есть неясный мотив и сомнительная репутация. Но семью Канесиро он не убивал, в этом я уверен.

– Как насчет хромого на месте убийства?

– Хромота по большому счету ничего не доказывает. У парня просто физически нет столько сил, чтобы расправиться подобным образом с целой семьей. А даже если б были, уж точно не хватило бы мозгов, чтобы не оставить после себя ни единой улики.

– Ясно. Мы можем держать его, не предъявляя обвинений, еще двадцать двое суток. На всякий случай предлагаю воспользоваться этим правом.

– Никаких возражений.

Вошла Сакаи и склонилась в поклоне. Она была в ярко-синем брючном костюме и бледно-голубой блузке, а волосы собрала в небрежный хвост.

– Садись, Сакаи. Твой напарник только что поведал мне, что ростовщик и Идзава невинны как младенцы, несмотря на разные интересные подробности. Согласна?

– Да, согласна.

– Есть у нас еще ангелочки?

Ивата кивнул:

– Сослуживец Цунемасы Канесиро рассказал, что его преследовала у офиса какая-то девица – кричала в мегафон непристойности и все в таком роде. Несколько недель назад у них случилась стычка, и бедняга вернулся в контору с порезом. Это объясняет затянувшийся шрам. Но описание девушки у нас туманное. Я бы хотел поручить ее поиски офицеру Хатанаке.

– Этот коротышка из Сэтагаи, который у тебя на посылках?

– Да, он.

Синдо пожал плечами:

– И вы оба считаете, что нужно разыскать Кийоту, так?

Сакаи кивнула.

– Пока поиск не дал результатов. Правда, вчера я позвонила в Бюро гражданской авиации и описала нашего подозреваемого – высокий мужчина, 43-й размер ноги, одиночка, возможно, хромает. Так он ответил, учитывая временной интервал в два-три дня, нам придется отследить примерно семьдесят пять рейсов от Сеула до Бангкока.

Синдо присвистнул:

– Ладно, Ивата, ваши дальнейшие шаги?

– Люди из Сэтагайского управления прочесывают район вокруг дома. Я считаю, пусть продолжают. А вот первый отдел нужно бросить на поиски Кийоты. Он связан с «Ниппон Кумиай», оттуда и начнем. Если кто и знает, где он, это они. Мое мнение – младший инспектор Сакаи идеально подходит для этой задачи.

Сакаи с удивлением уставилась на него:

– Но…

Синдо жестом приказал ей замолчать.

– А ты, Ивата?

– Я поеду в Университет Киото. У меня там старый друг, специалист по символике.

– И зачем? – спросил Синдо, потирая подбородок.

– Это ритуальные убийства. Знак, который оставил в доме Канесиро убийца, подтверждает это.

– Здесь вам не Голливуд, инспектор. Я вам говорил, наши ресурсы ограничены.

– Утром я беседовал с коронером. Все тела перемазаны индюшачьей кровью, в легких обнаружены следы дыма, на потолке изображен символ, у отца вынуто сердце – все это признаки ритуального убийцы. А возможно, и серийного. Чем раньше мы поймем его мотив – принцип выбора жертв, – тем быстрее выследим его. Признаюсь, мне следовало бы сразу заняться расшифровкой символа.

Синдо посмотрел в окно и потер нос, видимо сломанный еще в юности.

– Завтра утром чтоб как штык здесь. И никаких допрасходов.

– Спасибо.

– Сакаи, возьми с собой обе униформы. И обязательно надень для этих сволочей синюю.

– Слушаюсь. – Ее голос дрогнул.

Они вышли из кабинета шефа. Морото с дружками нигде не было видно. Они снова прошли через огромный общий офис и вызвали лифт. Как только двери за ними закрылись, она повернулась к нему на каблуках и зашипела: