Вехи истории. События. Времена. Лица
вернуться

Сборник

Шрифт:

Далила

Москва

Братская могила

Здесь холодом веет, и листва,Перешептываясь с высока,Братской могиле, как колыбельВечную песню поёт, и капель,Будто слезой обелиск омывая,Звоном своим напоминаяЗвон церковных колоколов,Призывая память без словПомнить вечно наших отцов.

Париж

Здесь пробуждается дух времён.Париж, в тебя весь мир влюблён!Ночью все погружается в сон,И ты услышишь шпаги звон.Лувр средневековьем кишит,Топот копыт, меч и щит,Роскошных дам розовый ликС картин тебя так и манит.Сошедшие солдаты с холстаПреданно ищут героя-отца.Наполеон молча зовёт,Руку подняв, за собой ведёт.

Версаль

Версаль свои тайны тщетно хранит,Пруд лебедей Аполлон сторожит.Вздымаясь со дна, колесница конейС тем рвением в жизнь не сравниться с ней.И Аполлон, натянув узда,Застыл с искаженным до боли лица.Из этой страшной темницы вековОн будет рваться вновь и вновь.Ты, столкнувшись с историей дней,Долго будешь помнить о ней.

Колыбель искусства

Я в колыбель отцов искусстваПопасть мечтаю, и в капель —Там, где творили так искусноИ Тициан и Рафаэль.Их дух летает бесконечно,Венеция все помнит, верь.Меня коснётся, точно знаю,Волненье тех минувших дней.Тот образ, рук его дитяРасскажет нам через века,Молча глазея с полотна,О чем сказать хотят глаза.Каждый услышит то, что хочет,И возомнит, что он пророчит.Но только сам художник знал,Что передать нам он желалСекрет душевной лиры звук,Не покладая своих рук.

Мое духовное творение

Руками стены хочу раздвинуть,Создать иллюзию хочу.Пространство углубить желаю,Что не под силу никому.Это мое воображение,Не запрещайте мне мечтать.Мое духовное творениеТак волю хочет испытать.

Дай времени время

Дай времени время – оно самоЗалечит все, что тебе нанесло.Ему подвластно врачевать,Веками над жизнью кочевать,Удар за ударом наносить,И после зализывать и лечить.

Казнь

Тебя посадили в кадушку с водойИ молотом водят над головой.Когда поднимаешься воздух глотнуть,Рискуешь в воду уже не нырнуть.И хоть ненавистна тебе вода,Ты понимаешь, иначе нельзя.Как много в жизни готов ты отдатьЗа глоток воздуха, чтоб не нырять!

Памяти Плисецкой

Титанический труд закулисья,Балерины волшебный мир.Одержимость этим искусствомУносит, как звуки лир.Зовёт приклониться на векиТа сила, что есть в человеке.И ты понимаешь блаженство,Нет предела совершенства.

Цветок Адониса

Из под земли, из царства снаРастёт цветок Адониса.Он, следуя легенде той,Невероятной красотойБыл мечтой двух сердец,И жертвой стал любви гонец.Теперь же каждою весной,Не отлюбив, он рвётся в бой.

Моя вечность

Ты один для меня уже вечность,Я в мечтах ухожу в бесконечность.Не хочу возвращаться в реальность,Я рисую себе идеальность.Жирной кистью вожу по мольберту,Жадно краски сгущаю по цвету.Жизнь насыщенно ими дышит,В настоящем такого не сыщешь.

У рояля

По клавишам фортиссимо вверх,Изображая природы гнев,Ты хочешь сказать: так гром гремит.Стаккато дождь по крыше стучит.Легато – когда хочешь соединитьЕю оборванную нить.Так в музыке звуки передавая,Ты наслаждаешься у рояля.Хочется в этот миг все забыть,Чтобы достичь наслаждения пик.

Дмитрий Немельштейн

Москва

Член Союза писателей России, член Международной гильдии писателей. Автор нескольких книг стихов и пьес. Победитель и призёр ряда литературных конкурсов в России и за рубежом. Московской городской организацией Союза писателей России отмечен медалями А. С. Грибоедова и А. С. Пушкина.

Зенитчики

(фронтовая быль)

Памяти моего отца – командира зенитного орудия – и его боевых товарищей, защитивших Москву

Зенитных пушек батареяВ еловом спряталась лесу,Где младший лейтенант АндреевВ очках на вздёрнутом носуВнушает третьему расчёту,Что надо изменить пейзаж,И прямо «с лёту, с развороту»Добротный выдолбить блиндаж.Земля звенит, мороз крепчает:– «Так прямо с марша – и копать?»Безусый лейтенант серчает:– «В палатке, что ли, будем спать?Здесь почва лёгкая, ребята,И был нетрудным марш-бросок.Берём ломы, берём лопаты…Под дёрном, думаю – песок.Иного быть не может мненья».– «Перекурить бы, командир».– «Зубцов, Басенко – в охраненье…Палатка наша сплошь из дыр…И небо тучами укрыто —Себя не выдать нам никак» —Продолжил взводный деловито,Сжав пятерню свою в кулак:– «Так что зарыться надо срочно.Прогреем землю костерком…Приказ понятен всем?»– «Так точно!»– «Покурим как-нибудь потом».Сержант Немеев подтянулся,Приказ комвзвода повторил,К расчёту резко повернулсяИ отчеканил, как отбрил:– «Здесь пули не летают роем,Здесь бой покуда не идёт,Так что блиндажик мы отроем…Авось наш труд не пропадёт».За дело без большой охотыСначала взялись, но потом —Когда прошибло всех до пота,Когда накат свели рядком,За ним второй, а там и третий —Слегка повеселел народ…В тепле могучим храпом встретилНочь огневой зенитный взвод.В пяти верстах передовая.Там смерть витает, там война…А батарейцы почивают,Лишь взводный мается без сна:«Вчера по „мессерам“ палили,И вот нежданный поворот —Стволы зенитки опустили —Настал по танкам бить черёд.Как сложится, как это будет?Всё. Надо бы чуток поспать.Дежурный поутру разбудит,Тогда и будем размышлять».Клонится чёлка в полудрёмеНа красный КИМовский значок:Он видит мать… Уютно в доме…Поёт без устали сверчокЗа чисто выбеленной печью…– «Товарищ лейтенант! Подъём!» —Зубцов трясёт его за плечи:– «Товарищ лейтенант! Пойдём».– «Куда пойдём, Зубцов?» – «БасенкоТам дезертира задержал.Пришлось прибить его маленько,Твердит, что в медсанбат бежал».– «Оружие при нём?» – «Винтовку,Со страху обронил, небось».– «Не ранен?» – «Мне б его сноровку —Через кусты ломил, как лось».– «Ну что ж, пойдём, Зубцов, проверим,Что там за лось?» – И лейтенант,Выходит посмотреть на «зверя».Как гениальный музыкант,Свою мелодию выводитБеззвёздная слепая ночь.По елям треск морозный ходит…Поскрипывает снег… Точь в точьКак в некогда любимой сказке…Взлетают сполохи зарницПод орудийные побаски…Да… Явно оживился фриц.А это что там за фигураПодперла ель тугим плечом?.Немеев Осип, что ли? Курит.Видать, мозгует, что почём.– «А ты почто не спишь, Немеев?»– «Товарищ младший лейтенант!Как завтра?… Выстоим? Сумеем?»– «Иди поспи… Поспи, сержант».– «Позвольте, с вами прогуляюсь,На дезертира погляжу?Я их на дух не принимаю,Без слов обойму разряжу».Ну вот и рядовой Басенко,Высокий, прочный, как скала.(Такую вот живую стенкуСудьба бегущего нашла).Беглец, при виде лейтенанта,В истерике запричитал:– «Там немцы… Там прорвались танки…Я ранен, я в санбат бежал».Андреев вслушался. Как преждеГремел за горизонтом бой.Сказал, устало смежив вежды:– «Да замолчи, солдат, не вой.Немеев! К нам его, покуда…А я комбату доложу».– «Вставай, пошли в блиндаж, иуда.Не то на месте уложу» —За воротник шинели дёрнулНемеев горе-беглеца.Тот встал неловко и покорно,В который раз сошед с лица.– «Какие ночью танки, парень?Ладошка – чистый самострел.Из паники супец твой сварен.В бою скорей остался б цел…»– «Сержант. Веди его в землянку.Пусть до команды посидит…Потом – в особый… Там про танкиРасскажет. Там заговорит».Ведёт Немеев паникёра,Немеев – опытный сержант,Вчерашний слесарь по моторам —А ныне гневный комбатант.Воюет он с большой охотойИ злостью. И не за почёт.Уже четыре самолётаСбил под Москвой его расчёт.Воюет за родных, кто сгинулБез всякой видимой вины;За тех, кто отчий кров покинул,Уйдя подальше от войны;Воюет, как бы в одиночку,За тот большой донской колхоз,Что приютил жену и дочку…Воюет яростно, до слёз…За город Каменец-Подольский,В котором рос, в котором жил,И где на путь неровный скользкий,Став комсомольцем, не ступил…Тут дезертир, вильнувши задом,Рванул, петляя, в тёмный лес…Сержант тотчас послал за гадомТри выстрела и гад исчез.Немеев кинулся вдогонку,Умело подхватив свой ствол,И… встал, ругаясь потихоньку —Беглец от пули не ушёл.И вот стоит сержант НемеевПеред усталым комполкаИ почему-то не жалеет,Что пристрелил того жука.Вокруг него удавом вьётсяЩеголеватый особист,То так, то этак извернётся,Держа в руке тетрадный лист:– «Не жалую я добродеев,Кто свой без меры длинный носВо всё суёт. Хоть ты, Немеев,Другой, возможно… И вопрос?…Зачем стрелял, башка баранья?Ты что – догнать его не мог?Ты кто? Судья? Какого званья?А он раскрыть бы нам помогСеть из подобных паникёров…Пойдёшь, милок, под трибунал» —Отрезал капитан Майоров(Своё он дело туго знал).Что мог ему ответить Осип?Стоял понуро и молчал:«Ишь, добродеев не выносит…Ох, мама, мама, я пропал».– «Ну, а пока на батареюПройдём с тобой. ПорасспрошуПодробнее, кого успею.А там уж дело и решу».Идёт сержант Немеев ОсипЗа капитаном. Хмур и зол.Молчит и ни о чём не просит:«Спасибо, не под протоколС ним особист провёл беседу.Под трибунал отдаст? Как знать?» —Идёт сержант Немеев следом:«А вдруг прикажет расстрелять?»Рассвет всё ближе. Тьма редеет…Чу, грозный оклик: «Кто идёт?»Пароль назвал сержант Немеев,Прошли на отзыв. Весь расчёт…Да что расчёт? Вся батареяУже стояла на ногах:Не может быть, чтобы НемеевТак оплошал. Привычный страхПеред безжалостным отделомБыл ведом каждому из них:В бою остаться проще целым,Чем в лапах этих записных…Рассвет лизнул тугую ватуНависших низко облаков– «Веди, сержант, меня к комбату.Пусть скажет мне, кто ты таков?А там и весь расчёт твой скажет» —Изрёк весомо особист.Комбат – в плечах косая сажень —Был, как обычно, не речист.И пробасил: – «А ну-ка, выдь-ка».Немеев вышел, напряжён:«Не сдаст его комбат Копытько —Земляк ведь… В Каменце рождён.Но, что не сдаст, едва ль поможет».– «Входи, Немеев» – вестовойПозвал: – «Пока простят, похоже.Потом займутся, брат, тобой».Копытько пробасил спокойно:– «Таки прорвались. Не забудь…Бьём по бортам, бьём бронебойным.Иди, сержант, к расчёту. Будь!».Копытько знал, что после бояНемногих Бог оставит жить —Судьба им выпала собоюМоскву от немца заслонить.Бежал на радостях к расчётуНемеев Осип, как на бал;Вершить привычную работу —А то чуть было не пропал.Стоят, таятся на опушкеПочти у самого шоссеЗенитные четыре пушкиВ танкоопасной полосе.Позиция была удачной —Лес клином выходил на тракт:– «Согласно боевой задаче,Бьём гадов в борт… И только так».Из мглы рассветной и морознойПолзёт фашистский караван…Почти игрушечный, негрозный,И непохожий на таран.Безмолвен лес. Не дрогнет ветка.Всё ближе лязг, всё громче гул.Знать, оплошала их разведка,И под прицелом наших дулОни нахально и беспечноСпешат на всех парах к Москве.– «Ну, хлопцы! Встретим их сердечно,Ударим их по голове…И хвост отрубим. Вы уж, братцы,Не оставайтесь осторонь.Не дайте немцу разгуляться…Пора, ребятушки!ОГОНЬ!!!» —«Огонь!!!» – четырежды, как эхо,В рассветной мгле отозвалось.Внезапность – главный ключ успеха,Когда есть боевая злость.Уже горят четыре танка.В хвосте горят и в голове:– «Ага, задёргались, поганки…Зубцов, возьми чуток левей.Бьём по машинам, что с пехотой» —Немеев Осип прокричал.– «Работай, хлопчики, работай» —Басенко жару наподдал.В смятенье враг остановился,И, развалив походный строй,Заскрежетал, засуетился,Ответил нервною стрельбой.А следом в боевой порядокСвою колонну разверстав,Попёр на дерзкую засаду,Как учит танковый устав.Но бьют пока по направленью.Зенитки бьют издалекаИ точно в цель, без ухищренья —В лоб, в траки, в серые бока…«Нет, им не подобрать отмычки,А мы их тут и порешим» —И вспыхивают, словно спички,Громады вражеских машин.Две пушки лупят по пехоте,Две пушки лупят по броне:«Нет! Врёте, гады, не прорвётесь!Вот это, хлопчики, по мне!Не знают, шавки, с кем схватились» —Немеев Осип вытер пот.Бесславно немцы откатились.«Неужто фриц опять попрёт?»Уже горят с десяток танков,Пяток грузовиков в огне…«Таки попёрли снова… С фланга.А это, братцы, не по мне»За танками ряды пехоты,Снарядов вой, осколков свист…Уже работает в расчётеЩеголеватый особист.Как в лихорадке развернулисьЗенитки и пошли частить.И снова немцы поперхнулись.Пришлось им вновь поворотить.В тот день зенитчики отбилиНемало танковых атак.И ясно стало вражьей силе:Не проскочить ей просто так.– «По моему ушли, но это,Сдаётся, хлопче, не финал.Начнут бомбить, по всем приметам» —Копытько Осипу сказал.Он был и весел, и спокоен:– «А ты лихой боец, земляк,Руководить умеешь боем…Всё делал так, Всё сделал так.Не знаю, кто б сработал лучше.Жаль, с маскировкой не успеть.И, как назло, редеют тучи…Видать, придётся попотеть».Убит Зубцов, убит Басенко,Убит Майоров-особист.И вряд ли будет пересменка —Упёрт и мстителен фашист.Как в воду зрел комбат Копытько:Три «мессера», свалясь в пике,Не отказались от попыткиЗарыть зенитчиков в песке.Что было прежде – всё игрушки.Комбат и Осип, не страшась,Рванулись к уцелевшей пушке:«Сейчас, родимая, сейчас».Но пламя бомбовых разрывовПозицию накрыло сплошьИ батарейцам вражий вызовПринять на равных не пришлось.Такая карта им упала —Уйти, пощады не прося.Недолго буря бушевала,Сжирая всех, сжирая вся…Когда исчезли «мессершмитты»Когда осел последний взрыв,Когда, казалось, все убиты,О многом недоговорив,Уйдя в грядущие начала,Стал различим чуть слышный стон —Рефреном фраза в нём звучала:– «За нашу Родину – ОГОНЬ!!!»Казалось, что землёй исторгнутБыл этот клич, был этот глас…Казалось, это ели стонут…Но кто исполнит их приказ?Из-под песчаной кучи выползСержант Немеев, весь в крови,И встал, шатаясь, с длинным всхлипом;И всё схватиться норовилЗа что-нибудь. Стоял недолго,Шинель бездумно теребя;Услышал слабый стон за ёлкой,И начал рыть, придя в себя.Руками рыл, без вариантов,А там Андреев сам помог.И вот, обнявшись с лейтенантом,Стоят вдвоём, не чуя ног,И по-мальчишески рыдают:До их сознания дошло:Они одни прошли по краю —Всем остальным не повезло.Их нет в живых, кто с ними рядом,Стоял стеной плечом к плечу,Вплоть до последнего снаряда…– «Немеев, я так НЕ ХОЧУ!!!»– «Товарищ лейтенант! Товарищ…Не наша с вами в том вина.ВОЙНА… Ей ложный счёт не впаришь…Товарищ лейтенант – ВОЙНА!».Стояли, накрепко обнявшись,Пока вспотевший комполка,Через завалы перебравшись,Не взял их крепко под бока:– «Ну что вы плачете, ребятки?Ну что вы… Остановлен фриц…» —А сам смахнул рукой в перчаткеСлезу тяжёлую с ресниц.Зенитных пушек батареяНавек замолкла в том лесу.Остались жить комвзвод АндреевИ мой отец – сержант Немеев,Чью память я в себе несу.Июнь 2018