Большинство историков, несомненно, называют рост влияния римско-католической церкви самой большой переменой, случившейся в XI в. Это стало последствием (по крайней мере, отчасти) того, что государства, находившиеся на периферии христианского мира, обратились к римской церкви. Географическая экспансия превратила папство в панъевропейский институт власти, имевший широкий политический и нравственный авторитет. Кроме того, это привело к усилению власти церкви в целом и запустило целую серию изменений, повлиявших на жизнь всего общества. Без этого Средневековье бы не стало таким, каким мы его знаем.

Между 955 и 1100 гг. западная часть христианского мира удвоилась в размерах. Преображение было не мгновенным: многие земли десятилетиями сопротивлялись христианской вере, но в этот период практически вся Западная Европа стала жить и молиться под знаком креста. Причины этого довольно сложны; несомненно, немалую роль сыграл проповеднический фанатизм, но другим важным фактором стало желание правителей либо укрепить владения, защитив от воинственных соседей, либо расширить свою власть, завоевав новые земли. Чтобы добиться того или другого, им требовалось вступать в союзы, а католическая церковь обеспечивала им нравственный «каркас», на котором можно было устанавливать доверительные связи. Чем больше правителей принимали католическую веру, тем больше власти и популярности получала церковь – начался эффект лавины, и местные языческие религии утратили значимость. Кроме того, правители отлично понимали достоинства религии, по сути, представлявшей собою диктатуру. Католическая церковь укрепляла личную власть монарха и с помощью своей иерархической философии помогала ему стабилизировать и контролировать королевство.

В свою очередь, стремительно растущие владения естественным образом увеличили политическую власть папы, хотя это и привело к усилению соперничества с патриархом Константинопольским. Номинально папа римский, будучи наследником первого римского епископа, святого Петра, стоял в иерархии выше, но об этом редко говорилось в открытую, и, соответственно, верховенство могло подвергаться сомнению. Чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос, папа Лев IX в 1054 г. отправил делегацию в Константинополь; ее члены потребовали от патриарха Керулария признать верховенство римского понтифика. Хрупкий политический баланс прошлых лет оказался нарушен, а Керуларий разгневался. Он заявил, что римская церковь не имеет никакой власти над Византийской империей. Римские делегаты тут же отлучили его от церкви, Керуларий в свою очередь отлучил от церкви их. С этого момента дороги римской католической и греческой православной церквей разошлись, а 1054 г. считается важнейшей датой в истории христианства. На самом же деле это стало лишь формальным признанием раскола, существовавшего уже несколько веков. Папа римский немало обрадовался, когда влияние патриарха пошатнулось после потери Византией земель в Италии в 1060-х гг. и Анатолии в 1071 г.

Растущая власть папы привела к столкновению и с императором Священной Римской империи. В 1001 г. еще не существовало официального механизма назначения нового папы. Иногда богатые семьи Рима избирали папу самостоятельно, иногда – соглашались с кандидатурой, предложенной императором. Император имел право назначать на пост папы человека, которого считал наиболее подходящим, – либо непосредственно, либо с помощью «выборов» с заранее определенным результатом. Из-за этого часто возникали конфликты; временами папу смещали с трона и заменяли императорским подхалимом. В 1046 г., когда Генрих III занял германский трон и прибыл в Рим, чтобы получить императорское звание, он нашел там сразу трех претендентов на титул понтифика: Бенедикта IX, который продал папский титул, но затем отказался уступить его, Григория VI, купившего этот титул, и, наконец, Сильвестра III, чью кандидатуру поддерживала местная знать. Не желая, чтобы его императорский титул подвергали сомнению, Генрих III созвал синод в Сутри, на котором все трое пап были низложены, после чего император назначил новым папой своего духовника, который принял имя Климент II. Но вскоре проблемы с назначением возникли снова. В 1058 г. двое соперничавших пап, Бенедикт X и Николай II, пошли друг на друга войной. На следующий год Николай II победил и издал буллу In nomine Domini, согласно которой все будущие папы должны избираться тайным голосованием коллегии кардиналов, без вмешательства императора Священной Римской империи.

In nomine Domini стала лишь первой из серии реформ, продвигаемых кардиналами церкви, самым выдающимся из которых был Гильдебранд, будущий папа Григорий VII. Эти реформы отделяли духовенство от всех остальных людей. Католическим священникам – от приходских попов до епископов – запретили вступать в брак. Они должны были выглядеть точь-в-точь как священники-латиняне – носить тонзуру и ходить гладко выбритыми – и говорить, как они, проводя службы только на латинском языке. Им запретили продавать и покупать церковные должности – эта практика была известна как симония. Их вывели из-под юрисдикции светских судов и судили только в епископских судах, причем в этих судах их не могли приговорить к смерти. И, что самое важное, реформы запрещали светскую инвеституру. Это означало, что, в теории, никакой светский правитель не имел права назначать церковнослужителей: старшее духовенство, в том числе епископов и архидьяконов христианского мира, должен был назначать лично папа. Григорий VII даже распространил свою власть на императора Священной Римской империи: он дважды отлучал Генриха IV от церкви и однажды заставил его пересечь Альпы босиком, одетым в власяницу, чтобы просить прощения у папы в Каноссе. Реформы были приняты не сразу – многим очень не понравился запрет на вступление в брак, а некоторые правители вовсе не хотели отказываться от права назначать священников, – но их влияние оказалось огромным. К 1100 г. церковь стала независимой политической и религиозной силой, распространившей влияние на все королевства от Норвегии до Сицилии и от Исландии до Польши, и которая имела немалую власть, как тогда говорили, над «латинским миром».

Рост папской власти сопровождался укреплением авторитета церкви на низовом уровне. Священники превратились в постоянных полномочных представителей религии в поселениях. Точки религиозного фокуса – которые, как мы видели в Мортоне, в 1001 г. иной раз представляли собой просто крест для публичных проповедей и купель для крещения в господском доме, – все чаще превращались в церкви в полном смысле слова, при финансовой поддержке общины, желавшей поклоняться Богу. Мы уже видели, что в начале XI в. епископ Девонский, номинально обслуживавший площадь в 6700 кв. км, на деле имел власть максимум над двумя дюжинами поселений со священниками. Епископ Падерборнский в Лотарингии тоже управлял всего лишь 29 церквями в епархии с территорией 3000 кв. км [3] . К 1100 г., однако, их преемники на должностях управляли уже сотнями приходов. В некоторых частях Англии процесс парохиализации к концу века практически полностью завершился. В Книге Судного дня (1086) упоминается не менее 147 церквей в одном только графстве Кент. Однако из коллекции документов того времени – «Монахорума Судного дня» – становится ясно, что их было по крайней мере вдвое больше и что приходская система к тому времени уже полностью сформировалась [4] . Практически то же самое можно сказать и о Суссексе, в котором к 1100 г. было уже построено не менее 183 из 250 средневековых приходских церквей [5] . В богатых густонаселенных графствах Норфолк и Суффолк церквей было еще больше.

Кроме священников, служивших в этих конгрегациях, была назначена целая иерархия старшего духовенства. Архидьяконы подчинялись епископам и были духовными администраторами региона. Настоятели управляли коллегиальными церквями. Североевропейские епископы переезжали из глухой сельской местности в города, подражая своим южноевропейским коллегам. В Англии епископ Кредитонский в 1050 г. перебрался в Эксетер, епископ Дорчестерский в 1072 – в Линкольн, епископ Сельсейский в 1075 – в Чичестер, епископ Шерборнский в 1078 – в Олд-Сарум (ныне Солсбери); наконец, епископ Эльмгемский в 1072 г. переехал в Тетфорд, а около 1095 – в Норидж. К 1100 г. все английские епископы обосновались в городах, где инфраструктура была лучше, а связь – быстрее. Можно даже сказать, что если в 1001 г. священник был редким зрелищем, к 1100 г. от них уже некуда было деваться.

Кроме приходских священников, архидьяконов, епископов и архиепископов, папа римский руководил монахами, число которых росло невероятно быстро. В начале X в. герцог Аквитанский основал монастырь в Клюни, известный своими революционными взглядами. Как и другие монастыри тех времен, он следовал Уставу св. Бенедикта; в отличие от других монастырей, однако, он следовал ему с величайшей строгостью. Клюнийским монахам запрещались половые связи и любые формы коррупции, в том числе симония и кумовство, и они находились под непосредственным управлением папы римского. Впрочем, самым важным элементом клюнийского образа жизни стало возвращение к молитве как к главному виду деятельности монахов. Для обработки монастырских полей нанимали батраков, что давало монахам больше времени для литургии. Новая монашеская модель понравилась членам знатных семей, которые считали ручной труд недостойным занятием, так что Клюни не испытывал недостатка ни в новых монахах, ни в богатстве. А еще монастырем управляли очень способные аббаты. Вскоре были основаны новые монастыри, связанные с главным домом Клюни, и в XI в. клюнийцы стали первым настоящим христианским монашеским орденом. На пике могущества орден клюнийцев управлял почти тысячей монастырей по всей Европе. Этот проект показал, насколько мощной может быть организация религиозных домов под управлением одного лидера. Вскоре были основаны еще более строгие монашеские ордена – картезианцев (в 1084) и цистерцианцев (в 1098).