В «опеле», как обнаружил, выйдя из дома, Воронцов, сидели двое. Они не засуетились и даже головы не повернули, когда Воронцов вышел, и он тоже решил не суетиться.

– Возьми меня под руку, – предложил он Хельге.

Они прошлись под ручку вдоль дома, за углом которого была открытая охраняемая стоянка. Красный жигуленок Хельги был заметен издали.

Воронцов, сев в машину, только теперь позволил себе оглянуться. Зеленый «опель» продвинулся поближе к ним и явно дожидался их у въезда на стоянку.

– Наглые, сволочи, – беззлобно проворчал Воронцов. – Даже ради приличия не таятся.

Хельга завела двигатель. Воронцову показалось, что ее движения излишне порывисты.

– Ты не дергайся, – подбодрил он ее. – Говорю же – ничего особенного не происходит.

– А я и не дергаюсь.

Хельга вывела автомобиль с автостоянки, едва удержавшись от того, чтобы не взглянуть на настырных преследователей. Выехали на проспект. «Опель» не отставал.

– Они действуют мне на нервы, – через некоторое время призналась Хельга. – А тебе?

– Мне – нет.

Взгляд, который Хельга бросила на своего спутника, был полон недоверия.

– Я тебе поражаюсь, – сказала она, поразмыслив. – Ты презанятный тип.

– Никогда больше не называй меня «типом».

– Почему?

– Мне это слово не нравится.

– Ну хорошо, – сказала Хельга. – Не буду.

Остановились перед светофором. В зеркале заднего обзора по-прежнему нахально маячил «опель».

– Они просто следят за тобой?

– Просто следят, – подтвердил Воронцов.

– Чтобы не сбежал, да?

– Я же тебе уже объяснил.

– А если ты попытаешься сбежать – что они будут делать?

Этот вопрос интересовал и самого Воронцова.

– Не знаю, – признался он после паузы.

– Мы ведь едем в Шереметьево. И они могут подумать все, что угодно.

– Значит, будем отрываться, – сказал Воронцов.

Он произнес это просто так, полушутя, а Хельга его слова расценила как руководство к действию. На следующем перекрестке светофор уже перемигнулся с зеленого на желтый, когда Хельга, резко вывернув руль вправо, направила «жигули» в узкое, в корпус машины, пространство на соседней полосе и далее – через перекресток. Ряды машин за ними сомкнулись, заперев «опель»-преследователь в ловушке. Все произошло так быстро и неожиданно, что Воронцов запоздало почувствовал нечто похожее на изумление. Хельга казалась невозмутимой.

– Тебя, наверное, очень любят гаишники, – высказал предположение Воронцов. – Ты такой ездой обеспечиваешь им план по штрафам.

– Я никогда не плачу штрафов, – парировала Хельга. – Им достаточно моей улыбки.

– Часто же, наверное, тебе приходится улыбаться, – ревниво съязвил Воронцов.

– Случается.

«Опель» их так и не нагнал. Преследователи отстали, упустили жигуленок. Кочемасов наверняка будет очень недоволен. Воронцов почувствовал облегчение. И еще – благодарность к Хельге. С ней стоит иметь дело, оказывается.

…Бэлла они обнаружили у стойки регистрации пассажиров.

– Алекс! – выдохнул довольный Бэлл. – Ты приехал!

– Я хочу тебя проводить, Ленард.

Хельга была поблизости, но не высовывалась, держалась в сторонке, предоставляя мужчинам возможность поговорить на прощание. Возможно, она уже начала продумывать материал о новых русских – так внимательно приглядывалась к Воронцову и Бэллу.

– Ты настоящий друг, – тараторил обычно сдержанный Бэлл. – Приезжай, Алекс, я тебя жду. У тебя ведь билет на двенадцатое число?

Воронцов, не зная, что на это ответить, с некоторой задержкой кивнул.

– Я тебя встречу в Лондоне. Только ты обязательно приезжай!

И опять Воронцов молча кивнул. Он никак не мог решиться рассказать этому простодушному парню о свалившихся на него осложнениях. Не надо Бэллу об этом знать. Он не поймет ничего. И так мало понимает, а тут еще больше запутается.

– Непременно приеду, – пообещал Воронцов и легонько похлопал англичанина по плечу. – Если только меня не задержат дела.

Про дела, которые могут его задержать, – это он неплохо придумал. Даже самому понравилось.

Пожали друг другу руки. Бэлл подхватил легкую дорожную сумку и смешался с толпой пассажиров.

– Можем ехать, – сказал Воронцов Хельге.

– Куда?

Воронцов не успел ответить, потому что увидел нечто такое, что целиком завладело его вниманием, и это «нечто» было не слишком приятным. Хельга проследила за его взглядом и увидела знакомое лицо. Это был Богдан – собственной персоной. Она вздохнула и вопросительно взглянула на своего спутника. Богдан, поняв, что его увидели, не стал таиться и подошел. Он улыбался так широко, что его улыбку трудно было назвать естественной.