Ну, постояли они, поорали друг на друга, она – от злости, он – от страха, вроде оба и приустали. Вот она первая ему, мол, человек, забери палку свою, только отпусти. Да дед тоже не дурак – отпустишь такую, так в болоте кости догнивать и останутся. Ты, он ей говорит, зубы свои с когтями железными отдай, тогда помогу. Ну, ей деваться некуда, зубы, мол, с когтями из железа болотного снова вырастут, а с палкой в интересном месте по болоту не побегаешь, а самой выдрать больно. Согласилась, сняла свои жевалки, когти сдернула, он палку то из нее и выдернул. Да еще сухариков в болоте размочил, покормил. Она поскулила, поела, под мох нырнула да и поползла кривулями куда-то в болото.

А он солнышка дождался, пестери собрал, и домой – ни мха не надо, ничего. Но зубы с когтями все-таки прибрал – диковина редкая, да и железо в хозяйстве пригодится, только дома заметил, что шапку потерял…

Тут и сказка кончилась, спать ложиться стали. Деда, ребята спрашивают, а куда зубы девали? – Да никуда, отвечает Онисим. Батька мой из зубов капкан волчий сделал, теперь ваш батька его на охоту берет, а когтями вон бабы шерсть под печкой чешут. Железо ведь, в хозяйстве штука нужная, а тут бесплатно досталось.

Дикая кошка напугала немножко

В прежние времена в вологодских лесах да болотах жили обособленно люди – староверы. Со времен Ивана Грозного прятались от новой веры да государевой власти. Ни про войны не слышали, ни чумы не знали. Сами сильные были, крепкие, умные. Слабые-то маленькими умирали, а глупые да неудачливые семей создавать не успевали, погибали на охоте лесной.

Вот и получились богатыри зверовитые, волосатые, бородатые – вера бриться не позволяла, да бабы ядреные, могутные. По десятку да боле детишек рожали, да так отбор и шел. Занимались лесом да болотом – грибы, охота, да рыбалка еще. Хлеб не сеяли, огородики небольшие имели, конечно, да лен еще рос. Скотины мало держали – козу для молока ребятишкам да овечки на шерсть. И тех пастись не отпускали – места глухие, зверя хищного много. Зимой даже деток на улицу не выпускали – волк мог утащить.

А летом, конечно, в леса да болота. Что-то себе, что-то на продажу тайным людям. Вот однажды пошел прежний дед Онисим лыка на лапти да корзины надрать. Место богатое нашел, расположился, из котомки хлебушек достал, водички в реке в баклажку зачерпнул и поесть сел под деревом. А сам в шапке мохнатой был. Бог-то стричься запретил, да сам все его волосы себе прибрал. Вот лысая голова и мерзла. Ну, лоб двумя перстами перекрестил, а шапку-то не снял. Только за еду принялся, каааак что-то ему на голову сверху прыгнет!

Как завизжит, заорет! Дед чуть от страху не помер. Куда хлеб, куда вода полетели. Да и сам как молодой куда глаза глядят побежал-заорал. А это непонятное на голове за шапку держится, упасть не знает в какую сторону.

А дед-то ненароком в сторону соседней деревни побежал. Ну, там люди своими делами занимаются, бабы огороды обихаживают, мужики дом рубят. Вот и смотрят – бежит кто-то вроде одетый, а голова большая, и на два голоса орет. Бабы детей похватали, по домам да баням разбежались, а мужики-то с топорами, да здоровые, собрались в кучку потеснее ну и ждут. Не любили они чужих-то, да еще таких.

А дед бежит, земля дрожит, лапти трещат, борода развевается, сердце заходится, шапка на глаза съехала, не видит ничего. Ну прямо в мужиков и врезался. Хорошо, бежал быстро, а те соображали туго, заколоть не успели. Но один кулаком куда надо задел. Шапка-то и слетела. А на шапке – смотрят – кот дикий сидит, рысь. Та мохнатая, заячья, вот зверь и спутал. Сам с собаку большую, глаза злые, желтые, шипит, спину выгнул, ярится, уши с кисточками к голове прижал. Тут и мужики испугались – ничего такому не сделаешь даже с топором, юркий, куда прыгнет – непонятно, а в свалке и друг друга насмерть покалечить топорами-то можно. Ну, обратно на сруб и попрыгали, ноги свесили, чтоб кота отпихивать, если напасть надумает. Даже Онисим старый выше всех залез, сам и не помнил потом, как.

А кот посидел, поорал, скучно стало, да и в лес убежал. Ну и мужики спустились. Онисима узнали, конечно же, уважали его староверы. Шапку подняли, отряхнули и в руку сунули, воды напиться дали, и он домой тоже побрел. Сам идет, а ноги трясутся, драную шапку вовсе в полдороге только в руке увидал.

Бросил ее подальше да и домой. На другой уж день успокоился, пошел шапку искать. А в ней уж птицы гнездо свили и яиц накидали. Ну, место заметил, да и оставил шапку им. Не зорить же. Потом уж, через месяц, когда птенцы летать начали, забрал ее, да все равно потерял, когда на него на мху Ржавчина болотная напала.

Куколки

Давным-давно в вологодских лесах жили староверы. И сейчас, конечно, они остались, но уже цивилизованные, за веру ведь на каторгу не гонят, а раньше, конечно, строго было. Жгли себя и деток, лишь бы царским людям в руки не попасть. Летом мужики ходили в болота, мох драть, а бабы огородами занимались. А на зиму мужики на охоту, а бабы да ребятишки в избах сидели, темь темновали. День-то северный короткий, зато ночь длинная. Детишки играли да стариков слушали, а бабы шерсть, лен пряли да кукол из дерева резали.