– Я не держу перед глазами документы, чтобы передавать вам документально выверенные сведения, - взрываюсь с раздражением.
– Об этом уже неоднократно предупреждал. Вы, например, можете подробно рассказать о члене Политбюро Андрееве, его деятельности и смерти? Или о более знаменитом Свердлове?

Смотрю на задумавшегося, а затем смутившегося оперативника и утверждаю:

– Вот и я так же! Об Андрееве сам ничего сказать не могу, а про Свердлова писали разное.

– Ладно, не кипятись. Сам должен понимать, чем занимаемся и ошибки не допустимы, - говорит примирительно.
– Вот тебе ключ от квартиры, - кладет девайс на кухонный стол.
– Если закончишь до моего прихода, то уберешь записки в секретер в стенку и можешь идти или оставайся, ночуй.

– Ага, ночуй! А уроки на завтра кто будет делать? И так «троек» нахватал, - бурчу недовольно.

Петр Петрович ухмыльнулся.

– Всем сейчас нелегко. Захочешь перекусить - вот захватил из буфета. (Кивает на объемный сверток на столе кухонного гарнитура). Или пошаришь в холодильнике, если Обкомовские деликатесы не по нраву окажутся, - хохотнул.
– За комнатным сейфом съездишь в магазин моего бывшего завода с запиской от меня и купишь. До дома дотащишь, он не тяжелый, а ты парень здоровый, только о сумке побеспокойся. Его размеры 300x300x500, - закончил инструктаж, написал записку с адресом магазина и какими-то указаниями и подтолкнул в мою сторону.
– Все я поехал, удачи!

Задумчиво поднимаюсь с остывшим кофе и подхожу к окну. Вижу, как Ксенофонтов подходит к черной «Волге» и садится справа. «Растет Петр Петрович! С персональным водителем стал ездить!» - отмечаю с сарказмом. Возвращаюсь за обеденный стол. Со вздохом достаю из своей сумки приготовленную тетрадь с отрывными листами, ручку сую в рот и начинаю вспоминать, записывая ключевые моменты и фамилии действующих лиц. Затем переношу вспомнившееся в тетрадь. Через три часа читаю, что у меня получилось:

«Советско-афганские отношения при всех режимах носили дружеский, добрососедский характер и строились на взаимовыгодных условиях. При технической и финансовой помощи СССР (в соответствии с советско-афганскими соглашениями об экономическом и техническом сотрудничестве) в 1950— 1960-х годах в Афганистане были сооружены хлебокомбинат, домостроительный комбинат, асфальтобетонный и авторемонтный заводы в Кабуле. Построены газопромыслы, газопроводы, ГЭС, плотины, механизированный порт на реке Пяндж, автодороги протяженностью свыше одной тысячи километров с тоннелем сквозь горный хребет Гиндукуш.

Свержение шахского режима и приход к власти Дауда афганским обществом приветствовалось. К тому времени в стране сложилось тяжелая социально-экономическая ситуация. Население голодало из-за двух предшествующих засушливых лет. От Дауда ожидали радикальных изменений в стране, но он стоял на стороне крупных землевладельцев и духовенства, не заинтересованных в модернизации страны. Наоборот, как и при шахе, все выступления недовольного населения жестоко подавлялись силой армии и службой безопасности. В эти годы уже началась эмиграция обнищавшего населения из страны в соседние Пакистан и Иран. Большое количество разорившихся крестьян заполонило города.

В это время в стране образовалось несколько левых движений и партий. Основные - Хальк, Парчам, коммунисты и ряд других. Хальк и Парчам объединившись, образовали Народно-демократическую партию Афганистана. Хальк - была популярна среди леворадикального студенчества и младших армейских офицеров. Лидерами являлись - Тараки (бывший репортер и писатель) и Амин (сын мелкого чиновника). Среди Халькистов были популярны радикальные идеи преобразования страны и лозунги маоизма: «Винтовка - рождает власть!» и прочие подобные идеи. Парчам представлял интересы и был популярен среди интеллигенции, мелких торговцев и землевладельцев, недовольных складывающейся экономической ситуацией в стране. Лидером фракции являлся сын крупного помещика Бабрак Кармаль. Эти две фракции непримиримо враждовали между собой, видя различные пути дальнейшего развития страны.

В апреле этого года революционно настроенные офицеры-халькисты подготовили и осуществили очередной государственный переворот, в ходе которого убили Дауда. НДПА провозгласило совершение Апрельской революции, а лидера партии Тараки объявили президентом страны, Кармаля - его первым заместителем, а Амина - заместителем премьер-министра и министром иностранных дел.

Через некоторое время была принята программа революционных преобразований в стране. Были конфискованы земли и собственность шаха и Дауда. Административные должности всех уровней заняли партийные активисты, которые зачастую стали проводить непродуманную политику социалистических преобразований не обращая внимания на сложившийся уклад жизни, традиции, большую роль духовенства и местных вождей в жизни населения страны. Особенно этим грешили представители Халька. Непродуманная внутренняя политика, репрессивные методы решения многих вопросов, настроили крестьянство, духовенство и многих местных вождей против центральной власти.

Из-за ошибочной оценки роли, задачах, условий и целей Апрельской революции, направляемые нашим руководством советники во все органы власти, допускали просчеты, совершали ошибки и не смогли оказать реальной помощи местным кадрам. Большинство наших дипломатов, специалистов, идеологов впервые столкнулись с чуждым укладом жизни, мировоззрением, традициями исламской страны. Они опирались на идеологические установки КПСС, пытались копировать послереволюционные действия партии в нашей истории и подталкивали к этому афганцев. А те, пытаясь ускорить экономические и политические преобразования, все активнее применяли репрессии против противников центральной власти, зачастую жестокие. Практиковались внесудебные аресты и казни.

В партии обострилась фракционная вражда. Руководством партии было принято особое постановление о запрещении фракционной борьбы, которое только обострила отношения между двумя фракциями. В армии и всех ветвях власти начались гонения на всех противников Халька вплоть до изгнания, арестов и казней. За короткое время НДПА лишилась поддержки большинства населения страны. Усилилась эмиграция.

Революционные лидеры все больше сравнивали свою революцию с нашей. Руководство КПСС и правительство горячо приветствовали Апрельскую революцию и всемерно поддерживали ее лидеров, не желая замечать противоречий между партийной программой, способами ее выполнения и желаниями и устремлениями основного населения страны. Не считаясь ни с чем финансовая, экономическая и военная помощь соседней страны все усиливалась. В несколько раз увеличился корпус советников.