Шрифт:
Глава 5
Провидцы императора
В Пархире говорят, что Сетерра – это шарик, проглоченный огромным китом Мазухой. Когда он раскрывает пасть, по всему миру становится светло, а когда закрывает, люди любуются светляками, прикрепленными изнутри к его брюху. А может, это воздушный планктон, похожий на тот, что водится у берегов Мерцающего моря. Но только он обитает в воздушном океане, где плавает среди бездонных, пустых, словно кожаный мяч, внутренностей Мазухи.
Кит питается ветрами и дождями, часть которых перепадает и Сетерре. Внутри он полый и такой необъятный, что планета выглядит крошечным зерном на фоне его тела. И потому она никогда не касается плоти Мазухи и не сталкивается с ней.
Раз в три дня кит пролетает над вулканами и глотает дымные вихри, полные копоти и злых духов, и в такое время лучше не выбираться из домов, потому что духи способны схватить человека и унести в жуткую, неизведанную наружность, даруя взамен только пепел. Дымным вихрям отдают лишь больных и покойников.
Иногда матери вдыхают частички вулканической гари, и на свет появляются странные существа, у которых два отца – один земной, а другой – злой дух. И последний непременно оставляет на ребенке свою метку, чтобы после смерти он превратился в дымный вихрь и помогал уносить с Сетерры мертвых и живых людей.
Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар, порт г. Еванда, пароход «Мурасаки», 4-й трид 1020 г. от р. ч. с.
Плеск волн, темнота и тишина порождали сладостные фантазии. Ясурама лежал на кровати и смотрел в потолок, а в голове у него роились сотни сцен, в каждой из которых главную роль играла Унара – женщина с глазами цвета весенних листьев.
Ясурама то улыбался, то вздыхал, обнимая шелковое платье. Он был уверен, что никто не побеспокоит его до самого утра и можно долго-долго лежать в каюте, словно в большой колыбели, упиваясь мыслями о прекрасной, гордой руссивке, но тут в дверь осторожно постучали.
– Кто там? – испуганно спросил провидец, заталкивая наряд под одеяло и садясь поверх него.
– Это я, друг мой! – взбудораженно прошептал Доо, просовывая в каюту пухлую руку с фонарем. – Вы ведь еще не спите?
– Нет-нет, я как раз медитировал, – соврал Ясурама, щурясь от света.
– У меня поистине Драконьи новости! – выпалил Доо, ставя фонарь в подставку на столе и падая в кресло возле кровати. – Оказывается, Кайоши-танада вернулся на «Мурасаки»! И Осита вот-вот освободится! Это сравнимо с внезапным приездом мэджу в самую унылую пору в храме! Скорее одевайтесь, друг мой! Мне так хочется подергать вас за шнурки, что нет никакого терпения!
Ясурама зажег еще одну лампу и принялся ворошить недра сундука. Пока он был занят, Доо подцепил двумя пальцами и вытянул из-под одеяла смятое платье.
– Друг мой, – прищурился он, разглядывая миндально-зеленую ткань. – Мне кажется или вы недавно отправляли Оситу с этой вещью к руссивкам?
– Не подумайте дурного! – испугался Ясурама, и голос подвел его, надломившись на неприятной ноте. – Моим глазам так больно смотреть на этих дикарок в их обносках, что я решил подарить им одежду, чтобы… чтобы они выглядели приличней. Но дикарки на то и дикарки! Они ничего не взяли.
– Вы адресовали платье кому-то конкретному? – спросил Доо, расправляя шелк с вышитыми на нем цветущими лотосами.
– Что вы, конечно нет! Им всем!
Ясурама надеялся, что в желтом свете друг не разглядит его пылающих ушей.
– Но как они должны были разделить небольшой кусок материи на целую толпу?
– Н-ну… Я предполагал, что они разрежут его на ленты. На красивые пояски. У них совершенно уродские пояса, вы же видели.
– Друг мой, – прищурился Доо, поймав мечущийся взгляд Ясурамы. – Что же вы извиваетесь, словно угорь среди мокрых камней? Я точно видел там женщину с глазами цвета этой ткани. Вы слишком внимательны к подобным деталям, и я уверен, вы подбирали подарок для нее. Вы узнали ее имя? Признавайтесь скорее. У нас не должно быть секретов, иначе какие мы близнецы?
Тощий провидец нервно сглотнул. Что, если друг рассердится на него за такие вольности? Вдруг Боги не захотят передавать им свой дар из-за недостойных мыслей Ясурамы?
– Унара, – опасливо шепнул он и замялся на мгновение. – А вот я видел, как Осита ходил к ним с вашим ожерельем. Для кого оно было?
– Ее зовут Матроха, – мечтательно сообщил Доо, причмокнув губами. – Это ожерелье сравнимо с золотом ее волос. Согласитесь, друг мой, руссивские женщины слишком красивы, чтобы жить на земле! Как они могут очаровывать нас перед самой церемонией?
У Ясурамы отлегло от сердца, он бросился к Доо и принялся дергать его за шнурки в порыве дружеской любви.
– Меня так беспокоили эти чувства! – признался он. – А вы, оказывается, тоже не избежали их ужасной ловушки! Как я рад, что мы понимаем друг друга во всем!
В следующий миг оба провидца едва не выскочили из халатов: к ним безо всякого стука ворвался красный от волнения Осита. Он был до того взбудоражен, что воспаления на лице совершенно слились с цветом щек.
– Наконец-то тебя отпустили! – подпрыгнул Доо.
Осита походил на судмирский чайник со свистком на грани кипения. Казалось, он вот-вот заверещит, а из ушей пойдет пар.
– Сядьте! – выпалил он, не успев сделать и шага. – Сядьте, пожалуйста, не то упадете прямо вот тут!
Провидцы сели, не выпуская шнурки друг друга.
– Ну! Рассказывай, Осита! – потребовал Доо.
«Маленький чайник», захлебываясь паром и кипятком, принялся выливать на провидцев все последние новости, начиная от сошествия с трапа и заканчивая возвращением на корабль. Ясурама то и дело переглядывался с Доо, и оба они одновременно зажимали рты от ужаса и восхищения и то дергали друг друга за рукава, то требовали пересказать самые интересные места и почти каждую фразу осыпали бесчисленным количеством домыслов и комментариев.