– Можно?

– Входи, входи, – пригласила Анна Антоновна.

В класс вошла девочка.

– Буксир! – закричал Колька Веткин. – Вот это буксир, я понимаю! – И захохотал, будто Чарли Чаплина увидел.

Но больше никто не рассмеялся.

Иван втянул свою большую голову в плечи.

Дело в том, что если бы эта девочка родилась мальчиком, то из нее (то есть из него) получился бы борец или боксер самого тяжелого веса. Эта четвероклассница ростом была как семиклассница, а может быть, и больше.

Звали ее Аделаида.

Стоял на улице киоск с вывеской «Мороженое». В киоске сидела тетя. Один зуб у тети был не простой, а золотой. Когда на него попадал солнечный луч, зуб сверкал, как прожектор.

Ребята говорили, что раньше на месте этого зуба у тети рос клык. Потом его кто-то выбил, и она вставила себе золото.

Конечно, к взрослым надо относиться с уважением. Взрослые – это, в общем, неплохие люди. Но у них есть один недостаток: они часто забывают, что в свое время сами были маленькими. Они забыли, например, что внутри каждого мальчишки вставлен моторчик. И этот моторчик вырабатывает так много энергии, что если мальчишка посидит спокойно больше чем семнадцать минут, то может взорваться. Поэтому и приходится бегать сломя голову, драться, кусаться, обзываться – только бы не взорваться!

Бывают среди взрослых и плохие люди, даже очень плохие. Это я вам говорю по секрету, и вы уж меня, пожалуйста, не выдавайте. Подрастете – сами увидите, что я прав.

Сейчас же разговор идет только о тете с золотым зубом.

Паша Воробьев назвал ее однажды крокодилом.

– Какой же она крокодил? – удивился Колька Веткин. – Крокодил – это он. А она – это она.

– Значит, крокодил женского рода, – заключил Паша.

Так тетю и стали звать.

Почему же к ней такое отношение?

Попросту говоря, тетя эта была страшная злюка. Если бы разрешили есть людей, то она в первый же день съела бы человек пять.

Ох, и злая была!

Мороженое стоит одиннадцать копеек, а вам дома дали двенадцать – гривенник и двоечку.

Вы бегом к киоску.

– Дайте мороженку!

Глаза у тети округляются, лицо наливается красной краской, и тетя кричит на весь поселок нечеловеческим голосом:

– Нету сдачи!

И тут вы хоть головой об киоск бейтесь, мороженки вы не получите. Ни за что.

И даже если вы сбегаете в ближайший магазин и разменяете деньги и принесете тете ровно одиннадцать копеек, то не думайте, что мороженка у вас в руках. Как бы не так!

Вполне может случиться, что тетя в это время жует. И на все ваши просьбы она будет кричать нечеловеческим голосом:

– У меня обед! Все люди едят, а мне нельзя?! – и еще кулаком погрозит.

А жевать она может долго. Скопится огромная очередь, а тетя жует и жует.

Наконец, все съела. Так вы думаете, что теперь получите мороженку? Вряд ли. Тетя крикнет:

– Пить захотела!

И сколько бы вы ее ни просили продать вам мороженку, тетя будет кричать, поблескивая золотым зубом:

– Все люди пьют, а мне нельзя? – И еще кулаком погрозит.

И уйдет на другой конец поселка к другому киоску, где торгуют газированной водой. Пьет тетя медленно и не меньше семи стаканов.

Я бы не стал о ней рассказывать, если бы у нее не было дочери по имени Аделаида.

Вот кто она была, эта девочка, из которой получился бы боксер или борец самого тяжелого веса, если бы она родилась мальчиком.

И у нее тоже был золотой зуб на том же месте, что и у мамаши, и он тоже сверкал, как прожектор, когда на него попадал солнечный луч.

Итак, Колька крикнул:

– Вот это буксир, я понимаю. – И захохотал, будто Чарли Чаплина увидел.

Как вы помните, больше никто не рассмеялся.

Аделаида взглянула на Кольку и сказала:

– Плохо будет тому, кто обзовет меня хоть еще один раз.

И все поняли, что обзывать ее просто опасно – это вам не малявка Алик Соловьев.

– Который? – спросила Аделаида.

Все повернули головы в сторону Ивана.

– Я, – еле живой от стыда и страха, ответил он.

– Ну как? – спросила Анна Антоновна. – Согласна взять на буксир?

– Согласна. Но с одним условием.

– Каким условием? – хором спросил класс.

– Чтобы он не жаловался, – ответила Аделаида.

Иван спросил тихо:

– А чего мне жаловаться-то?

– А я стукнуть могу, – объяснила Аделаида, и ее золотой зуб сверкнул, как прожектор. – Характер у меня страшный. Разозлюсь и – стукну.