— Прошу извинить за вторжение, — мужчина, ведя свою бледную взволнованную спутницу под руку, переступил порог, — но мы не могли не прийти. Моё имя — Дом Линнестар. Сегодня мы с женой были на представлении и увидели одного из актёров… Это может показаться странным, но…

— Но мы его узнали! — воскликнула леди Линнестар.

Все почему-то посмотрели на Кайра, новичка труппы. Тот развёл руками.

— Что-то случилось? — из-за ширмы выглянули женщины.

— Этот высокий лорд утверждает, что среди нас есть его знакомый, — объяснил для всех глава труппы и посмотрел на гостей: — И кто это?

— Мой сын!

— Милорд, — мастер Боар переглянулся с женой, — верно ли я вас понял, милорд, что один из наших актёров…э-э…

— Наш сын, которого мы уже несколько лет считали пропавшим без вести! Лаэмир!

— Кто? — глава труппы в первый раз слышал это имя.

— Не притворяйтесь, что не понимаете нас! — тихо воскликнул Дом Линнестар. — Несколько лет назад наш сын Лаэмир пропал без вести. Он был легионером из когорты Преданных. Уехал из крепости и не вернулся. Не нашли даже его тела. Все были уверены, что он мёртв.

— Мёртв? — переспросил мастер Боар.

— Леди Дехтирель, наша Видящая, утверждала, что она встречалась с Лаэмиром. Они о чём-то беседовали. Мой сын якобы сделал ей предложение руки и сердца, но волшебницы не выходят замуж, и леди ответила отказом. Тогда он… уехал. И не вернулся. Больше его никто не видел. Поиски не дали результатов. Я сам объездил все окрестности, но нигде не нашёл даже следа моего сына. Поскольку не было обнаружено никаких доказательств, как его смерти, так и его дезертирства, пока Лаэмир числится в когорте Преданных. Но только до выяснения — либо обстоятельств его смерти, либо до обнаружения причин столь долгого отсутствия. Мы с женой уже почти смирились с тем, что наш сын умер, и вдруг сегодня утром один из Преданных, дежуривших на пиру, сообщил мне, что видел среди артистов кого-то, очень похожего на него. Я вместе с женой пришёл на представление и увидел… Да вот же он! Лаэмир!

Повинуясь указующему персту лорда, все посмотрели на Лейра. Тот спокойно стоял за спинами Тайна и Тиара и, услышав это имя, по-птичьи склонил голову набок. Его лицо со следами грима выразило вежливое недоумение.

— Это он? — братья посторонились, расчищая место.

— Сын мой! — всплеснула руками женщина.

От внезапного крика леди тот вздрогнул, захлопав глазами, и слегка попятился, меняясь в лице и растерянно озираясь по сторонам, словно ища поддержки.

— Лаэмир, — почти простонала мать, кидаясь к сыну. — Это ты! Я знала! Я ждала! Верила!

Распахнув объятия, она порывисто прижала юношу к груди. Все застыли.

— Не может этого быть, — в полной тишине прозвучал голос Даррена.

На лице Лейра отразилась целая буря чувств — удивление, испуг, растерянность, даже гнев. Осторожно отступив и высвободившись из объятий женщины, он прижал руки к сердцу, склоняясь перед нею в почтительном поклоне, припал на колено, как рыцарь перед дамой сердца, сделал несколько жестов, понятых привычных к его немому языку артистам:

— О-о-о…

— Что? — леди Линнестар снова протянула руки, чтобы обнять сына, но эта странная пантомима остановила ее. — Что это значит? Ты… не узнаешь меня?

Юноша тихо покачал головой, глядя ей прямо в глаза. Она должна понять… должна почувствовать… догадаться…

— Я не понимаю, — пролепетала мать. — Скажи хоть слово, сынок…

— Милорд, миледи, — мастер Боар решил взять всё на себя. — Наш Лейр — немой.

— Немой? — оба гостя стремительно развернулись к главе труппы. — То есть — как?

— Так. Он не говорит. За всё время он не сказал ни одного слова. Одна из Видящих осматривала его и нашла, что на юношу было наложено заклятье. Более того — она считает, что он сам его на себя и наложил. Но он прекрасно всё понимает.

Лейр энергично закивал, прижимая по очереди руки к сердцу и лбу.

— Но вы сказали… Лейр?

— Да, его так зовут. Вернее, так зовём его мы, потому что нам неизвестно его настоящее имя…

— Пусть, — леди Линнестар опять повернулась к сыну. — Мне всё равно, как они тебя называют. Ведь ты — мой сын. Мой…

Юноша замычал и помотал головой, отстраняясь от протянутых рук.

— Что? Ты… не узнаёшь меня?

Он опять ответил жестом отрицания, вторую руку изо всех сил, так что даже пальцы побелели, прижимая к сердцу и словно пытаясь вырвать его из груди.

— Кто-нибудь может мне объяснить, — Дом Линнестар выглядел растерянным, — что это значит?

— То и значит, что он не может вас вспомнить, милорд, — промолвил глава труппы.

— Не может вспомнить? Родную мать? И отца?

Юноша отчаянно замотал головой.