Перед финалом их осталось всего четверо — тот старик, еще один наёмник с мощным кривым, явно орочьей работы, луком, Янсор и Хоррен. Последний выстрел дался эльфу нелегко — он натянул лук на пределе возможности, чувствуя, как дрожит под пальцами тетива и зная, что больше выжать из него не сможет. И, если устроители отнесут мишень ещё хотя бы на один шаг, у него не достанет сил пустить в цель свою тупую стрелу так, чтобы она воткнулась и осталась торчать в раскрашенной деревяшке.

Он опять обернулся на трибуну. Там сидел барон со своим гостем, на перекладине покачивалась петля.

— Что, боишься? — наёмник скривился и сплюнул сквозь зубы.

— Ещё чего, — фыркнул Янсор. — Боятся дети. Я просто представил, какое лицо будет у барона Пяста, когда ему придётся меня отпустить!

— Отпустить в свободный полёт — в петле, — намекнул человек.

— Ничего не получится, — эльф заставил себя быть беззаботным. — У меня лук заговоренный. Мне его подарил настоящий эльф! Из него любой попадёт в мишень…Даже тупой стрелой.

— Это ты на что намекаешь? — нахмурился наёмник.

— Что твои стрелы тупые! — подбитый глаз делал физиономию бывшего браконьера хитрой без каких бы то ни было усилий с его стороны.

— Да я… Да ты…

— Ну, дай мне одну твою стрелу! Проверим! А ты возьми мою! Чтоб было честно!

— Так она ж у тебя тупая!

— Вот именно! Острой-то любой попадёт! А вот ты тупыми попробуй! Я ими только и стреляю. Не хочу вас совсем слабаками выставлять!

— Я слабак? — завёлся наёмник. — Да я и с закрытыми глазами попаду хоть простой палкой! Ты знаешь, какой у меня лук?

Янсор пожал плечами — мол, не знаю и знать не хочу.

На глазах у всех человек вырвал у эльфа из руки стрелу, прицелился…

На миг бывшего браконьера обуял страх — а что, если попадёт? Не зря говорят: «Однажды, бывает, и палка стреляет!» Однажды — но не сегодня. Ибо тупая стрела, лишь чуть коснувшись мишени, упала в траву.

— Выбывает! — категоричным тоном объявил герольд.

— Нет! Я попал! Попал! — воскликнул наёмник. — Все видели — этот разбойник подсунул мне тупую стрелу!

— Я всё видел, — вмешался старик. — Никто её тебе не давал. И ты взял её сам, хотя прекрасно видел, что стрела тупая. Почему ты это сделал?

Барон Пяст, от внимания которого не ускользнула эта перепалка, усмехнулся в усы и махнул рукой — мол, следующий. Пока всё шло по плану.

Старый лучник шагнул вперед, поднимая свой лук. Стрела уже лежала на тетиве.

— А ты хочешь жить, парень, — шепнул он.

— Кто ж не хочет? — пожал плечами Янсор.

Все три стрелы — старика, Янсора и Хоррена — вошли в центр мишени кучно, едва ли не одна в одну. После чего назначили последнее испытание.

Мишень убрали. Но вместо неё…

Янсор почувствовал, что пальцы у него слабеют. Вместо мишени у ограды поставили Раэну. Девушке связали руки, прикрутив к опорному столбу, спутали ноги, чтобы она не дёргалась, завязали глаза. Она без сил облокотилась на верхнюю перекладину, закусив губу. На голову ей положили яблоко.

— Последнее испытание, — негромко сказал барон. — Сбить яблоко.

— Ну, уж нет! — старик с хрустом сломал стрелу. — Пусть золото забирает, кто хочет, а я в девчонку стрелять не стану! — и ушёл с поля.

Хоррен и Янсор остались вдвоём и впервые с начала соревнований посмотрели друг на друга. Каждый держал лук наготове, каждый ждал, чей выстрел будет первым. Расстояние было слишком велико. Проще попасть девушке в грудь, чем в крошечное красное пятнышко на голове.

— Отойди, — одними губами прошептал Янсор. — Я буду стрелять.

— Неохота на виселицу?

— Ты промажешь!

— Спорим, что нет? — улыбнулся ему Хоррен.

— Ты ничего не понимаешь! Это слишком далеко! Человеку не попасть!

— Значит, я — не человек… Отойди, — громче добавил он, — сейчас мой выстрел!

— Нет!

Но стрела уже сорвалась в полёт.

Янсор малодушно зажмурился, чтобы не видеть, но слышать он мог. И гробовая тишина, растянувшаяся на несколько неимоверно долгих секунд, взорвалась восторженными воплями. Только тогда бывший браконьер открыл глаза.

Раэна стояла жива и здоровая. Пронзённое стрелой яблоко уже подняли из травы и несли к барону. С девушки снимали веревки. Ученица менестреля была бледна, как снег, но на ногах стояла ровно и твердо. Ее глаза изумлённо расширились, когда она увидела лучников и узнала обоих.