Шрифт:
— Пока, — грустно отозвался Толик.
Ему было жаль терять собеседника и возвращаться к работе.
Леха вихрем взлетел на свой десятый этаж. Кроме Насти и Таньки в юридическом отделе никого не было. Стул Ярославны был задвинут, а все бумаги лежали в абсолютном порядке. Видимо, она еще не появлялась на работе.
Расстроившись, Леха вернулся в приемную. Стажерки сидели у окна, подперев руками подбородки и как-то обиженно посматривали на улицу.
— Привет, девки, — поздоровался Леха.
Но они сделали вид, что ничего не слышат.
— Вот ведь! — шепотом возмущалась Танька, — Приперлась, видите ли, сюда. Как будто ее кто звал!
— И строит из себя фифу болотную! — поддакнула Настя.
Леха подошел к ним.
— Вы чего, из-за Ярославны крыситесь? Не пришлась по сердцу?
— По-моему, кроме как тебе, она вообще никому не пришлась, язвительно констатировала Танька. — А для тебя эта Ярославна вредна: тухнешь на глазах и даже остроумие потерял.
Леха растерялся.
— Цыц, девки! Сейчас за пивом отправлю!
Настя невесело усмехнулась:
— А мы не пойдем! Это не входит в наши должностные обязанности.
— Раньше ходили, и ничего…
— Раньше мы тебя любили, а теперь пусть эта мадам любит!
— Девки, вернитесь, я все прощу! — театрально взмолился Леха. — Я же веселый и завлекательный!
— Был завлекательным, — покачала головой Танька. — А теперь-то мы тебя насквозь видим.
— И чего у меня внутри?!
— Кишки.
— Ну вот. А я-то думал, что у меня внутри лебяжий пух и розовые лепестки…
Стажерки на Лехину шутку не отреагировали и отвернулись, всем своим видом показывая, что их это нисколечки не веселит.
Как работать в такой обстановке, Леха не знал. Он немного послонялся по своему кабинету, а потом все-таки решил сходить за пивом.
— Вам захватить что-нибудь из буфета? — попытался он замириться с девками. Но они, в отличие от него, принялись за работу и отвлекаться отказались.
Вздохнув, Леха побрел вниз.
Возвращаясь с двумя бутылками под мышками, Леха услышал, как из кабинета Грушкова доносятся какие-то крики. Там выясняли отношения на очень повышенных тонах.
Он хотел уже было пройти мимо, но тут дверь распахнулась, и в коридор, чуть не натолкнувшись на него, вылетел Почкин — весь взъерошенный и красный, как пионерский галстук.
— Я найду на вас управу! — закричал Евгений Маркович, грозя Софочке кулаком.
Но та только дверью хлопнула. При виде Почкина у Лехи разгорелись глаза.
— Что, выгнали? — произнес он как можно более сочувственно.
— Дикарь! — выпалил в сторону кабинета разъяренный фотограф.
Леха протянул ему вторую бутылку пива.
— Хотите?
Евгений Маркович посмотрел подозрительно, ожидая какого-то подвоха. Но Леха старательно улыбался и демонстрировал доброжелательность.
— Пойдем к окошку, покурим, — сказал наконец Почкин. — У тебя есть что покурить?
Суть конфликта Евгения Марковича с Борей состояла в следующем: Грушков наотрез отказался выделять новому совладельцу альянса персональный кабинет, чем довел Почкина до настоящей истерики.
— Ладно, половина всего принадлежит Борьке, я согласен, — кипятился он, лихорадочно затягиваясь сигаретой. — Но ведь все остальное делится на меня и на Ольку с ее дитем. То есть я владею одной шестой всех этих газет, здания, даже тебя… А мне не выделяют кабинета! Как вот это так?
Почкин искательно заглянул Лехе в глаза. Тому пришлось согласно кивнуть.
— Безобразие…
— А я про что! — обрадовался Евгений Маркович, что хоть кто-нибудь его поддерживает. — И потом я говорю Грушкову: разве теперь я могу служить обыкновенным фотографом? Теперь мне надо свой отдел создавать, штат, аппаратуру новую закупать, так как я пострадал в позапрошлые выходные.
— Когда вы были в «Ворошиловце»? — наугад спросил Леха, до смерти боясь, что Почкин сейчас замкнется и из него слова не вытянешь.
Евгений Маркович скорбно затряс головой.
— Именно. Представляешь, я ведь давно ждал этого момента, чтобы хвост прищемить этому сукину сыну…
— Какому именно?
— Какому-какому… — рассердился Почкин Лехиной непонятливости. Сережке моему, едрить его налево! Этот же паразит все добро забыл, какое я ему в жизни сделал. Признавать меня отказывался. А я ведь ему отцом, почитай, родным был!
— Ну и что за момент? — осторожно оторвал его от воспоминаний Леха.
Евгений Маркович отпил из бутылки.