— Почему ты уволил моих слуг? — низким, властным голосом не спросила — потребовала ответ.

— Этот не твои слуги, мама, — на этом обращении Её светлость видимо поморщилась, как будто вместо сладкой черешни ей достался неспелый лаймон, — а мои, и если в отсутствие хозяина поместья они забыли кто платит им зарплату, налоги и инвестирует их пенсии, я сегодня им это любезно напомнил, — тихо, но четко ответил Тристан. Он глупо поддался на утреннюю провокацию, а сейчас жалел, что уволил в общем то неплохих работников, просто выполнявших приказ герцогини.

— Чем же юную несси, — выделив последнее слово, намекая на мой юный возраст, — не устроила выделенная ей комната. До этого там жила прекрасная женщина. Кажется гувернантка. Глаза Тристана сверкнули, и он ответил, — Соланж, заняла покои соседние с моими, как следует из её положения и предпочтения, мама, — издевательски продолжил он, — возможно Вам самой стоит переселиться в столь чудесные покои, раз вы посчитали их достойными дорогой гостьи. Наверно вдовья часть поместья для Вас слишком велика, и Вам одиноко в таких просторных покоях. — Тристан бил по больному, по большому счету у этой озлобленной своим личным выбором женщины, кроме иллюзии власти не было ничего: ни мужа, ни сына, ни возможности когда-нибудь ростить внуков. Ну чтож, эта духовная клетка — её выбор.

Герцогиня промокнула тонкие губы льняной салфеткой и встала из-за стола, — Я не буду продолжать этот разговор, более того я больше не намерена делить стол с твоей подстилкой. Тристан вскочил намереваясь крикнуть матери что-либо обидное в след, но я поймала его за рукав и притянула назад, на жёсткий стул.

— Мы здесь всего на пару унов, милый, — попыталась успокоить его я, — у нас есть другие важные дела, не надо нервничать и распаляться. Такие как она никогда бы не приняли меня, даже явись я сюда в рясе Матушки, девственницей и с поясом верности, от которого вручила бы ей ключ. И не потому, что я отдалась тебе до союза, а потому что я выскочка и плебейка. А ты соль земли и сердце нации. Твои предки жили здесь до прихода Великих. Вы исконные. Так что прекрати тратить силы на эти ненужные глупости, давай закончим этот по истине великолепный ужин, и пойдем заниматься тем, для чего мы сюда приехали.

Тристан поцеловал меня в висок, сел и стал поглащать пищу с видимым облегчением. После ужина мы отправились в библиотеку, и ближе к четырем ночи, разобрав почти половину стопок книг мы отправились спать. Каждый в свою комнату. Но через четверть леора я поскреблась в дверь и ее тут же распахнули:- Я уже десять таймов стою и не решаюсь войти, — понурив голову сказал любимый.

— Глупый, зачем было столько жать, — сказала я и крепко поцеловала его. Он ответил на поцелуй и длинный, полный нервных переживаний день, превратился в страстную, нежную ночь.

Утром на прикроватном столике я нашла маленький конверт с запиской. В ней Ее Сиятельство герцогиня Александрин Силье приглашает меня прогуляться с ней, завтра в одиннадцать, по зимнему парку.

*Отчуждение — в данном случае сложная процедура лишения титула, сопровождавшаяся целым списком необходимых процедур. Подписал указ предыдущий Цесс.

**Титул учтивости — Старший сын герцога, маркиза или графа получает "титул учтивости" — старший из списка титулов, принадлежащих отцу (обычно дорога к титул проходила через несколько более низких титулов, которые и дальше "оставались в семье"). Обычно это — следующий по старшинству титул (например, наследник герцога — маркиз).

***Ab igne ignem — «от огня огонь», лат.

Или герцогиня думала обо мне лучше чем я есть, считая что я ночую в своей постели, или специально подстроила так, чтобы я нашла записку когда у меня останется не так много времени, чтобы привести себя в порядок со сна и быть во всеоружии…

Утром Тристан сказал, что ему нужно немного поработать в кабинете, оставить распоряжения и встретится с юристом. Душеприказчик из его уст звучало бы обречённо, поэтому сделав хорошую мину, при плохой игре, он бодрым голосом сообщил о своей занятости. До того, как я нашла конверт, я думала посидеть в библиотеке, но получив эту перчатку* я не могла не поднять её. Я прекрасно понимала, что мне предстоит как минимум словесная дуэль, а как максимум неприкрытые оскорбления и унижение моего достоинства. Но не в моем характере было отступать. Герцогиня была из тех, кто лишь однажды выиграв в битве, считает себя победителем всегда. А поскольку я собиралась замуж за Тристана, и намеревалась жить с ним долго и счастливо, нужно было сразу поставить на место эту хитрую старую кошку. Щёлкнув Вилли по мокрому носу, я прекрасно оделась без помощи служанки, которая, я уверена, намерено шла очень медленно, после того как я трижды дернула за шнурок. Я внимательно присмотрелась к ней. Её глаза бегали, плечи были опущены, когда я уходила на встречу с Ее Сиятельством, она изображала кипучую деятельность и чистила от золы камин.

Я спустилась по дивной лестнице, и не встретив ни одного человека, вышла из просторного холла в холод улицы. Несмотря на солнце, которому удалось победить утренние мрачные, свинцовые тучи, температура явно упала и кончик моего носа незамедлительно покраснел. Изо рта шел белый пар, и я вообразила, что курю. Сигариллами иногда баловался брат, он привозил их с Востока и иногда, в особо благодушном настроении смолил их, смакуя сладкий дым. Для него это было своеобразным ритуалом после удачной сделки: сначала он долго и со вкусом выбирал, а затем доставал сигариллу из хьюмидора**, затем он брал гильотинку и отрезал ей самый кончик, с наслаждением вдыхая аромат табака, подкуривал обязательно от лучины, приговаривая, что нужен именно живой огонь. Я не очень понимала его увлечения, и просто великолепно, что в общем-то курил их он не часто, потому как вонь от них была просто ужасная.

Я рассмеялась своим мыслям и повернувшись, увидела прямую, как палка, спину герцогини, которая неопределенно махнув головой, приглашала меня присоеденился к ней на прогулке.

Вилли радостно скакал по морозным просторам. Задевая пожухлые травинки, он прыгал по небольшим лужицам, подернувшимся хрупким, тонким ледком и заливисто лаял. Ну хоть кому то этот поменад приносил удовольствие. Александрин не сказала мне ни слова, пока мы не подошли к высоким, фигурно постриженым кустам огромного лабиринта.