Второй важной инициативой стала организация психологической подготовки сотрудников. Г-жа Валенти сказала им: «Большинству клиентов легче к стоматологу сходить, чем к нам в отделение DMV, – весьма печальный факт, как для них, так и для нас». Она задалась целью подготовить расторопных и жизнерадостных работников, способных убедить клиентов в том, что любые проблемы будут разрешены быстро и качественно.

Перемены оказались разительными, нынешний моральный дух персонала заметно укрепился. Когда я пояснил обслуживавшей нас сотруднице, почему предпочел оформить документ в ее офисе, та засияла от гордости и призналась, что она и ее коллеги по-настоящему дорожат своей работой.

Еще один аргумент в пользу возможности хорошего правительства – ежегодные опросы, которые проводит базирующаяся в Берлине некоммерческая организация Transparency International. По итогам опросов в топ-листе стран, граждане которых высоко оценивают деятельность своих правительств, постоянно оказываются одни и те же государства – Новая Зеландия, Нидерланды, Швейцария, Канада, Скандинавские страны и ряд других. В этих странах почти никто из граждан не считает своих чиновников коррупционерами; большинство налогоплательщиков удовлетворены качеством предоставляемых им государственных услуг.

Подчеркивая возможность эффективного правительства, я призываю скептиков без предвзятости отнестись к моим словам о том, что мы способны оставить нашим детям более благополучное общество. Чтобы достичь этой цели, нам нужны весьма умеренные шаги, не требующие увеличения бюрократии. Однако эти шаги едва ли будут предприняты, если в их эффективности усомнятся слишком многие наши сограждане.

Описывая нашу склонность верить в большую, чем она того заслуживает, предсказуемость тех или иных событий, психологи говорят об «ошибке хиндсайта» (hindsight bias). В конце 1940-х годов социолог Пауль Лазарсфельд наглядно продемонстрировал это явление с помощью простого эксперимента. Он опубликовал исследование, согласно которому в обстановке Второй мировой войны солдаты, набранные в сельской местности, намного лучше своих городских товарищей по оружию «переносили все тяготы и лишения воинской службы» [8] . Как и предполагал Лазарсфельд, читатели, ознакомившиеся с результатами этого исследования, сочли их совершенно естественными. Разумеется, гораздо менее комфортные условия сельской жизни делают человека более устойчивым к стрессам, неизбежным в боевой обстановке! Чтобы подтвердить это, нет нужды проводить исследований!

Весь фокус состоял в том, что «исследование» Лазарсфельда было полной фикцией. Реальное исследование выявило прямо противоположное: городским жителям служба в армии давалась значительно легче. Лазарсфельд показал: когда мы полагаем, что уже знаем результат события, нам легко представить причины, по которым оно оказалось именно таковым.

Расширив эксперимент Лазарсфельда, социолог Дункан Уоттс доказал, что «ошибка хиндсайта» приобретает особую силу, когда мы наблюдаем чрезвычайно успешные результаты [9] . Проблема, полагает он, состоит в том, что человеку, как правило, легче всего построить версию случившегося события как неизбежного. Однако каждое событие – результат сложной последовательности взаимосвязанных стадий, каждая из которых зависит от предыдущей. Если бы какие-то из предыдущих стадий были другими, то и все последующие события почти наверняка развивались бы по иному сценарию.

В подтверждение своей точки зрения Уоттс приводит пример «Моны Лизы», самого известного портрета в истории искусств. Будучи в Лувре, он обратил внимание на неизменно возникавшую перед картиной толпу посетителей, старавшихся лучше ее рассмотреть. При этом в соседней галерее были выставлены несколько других полотен Леонардо да Винчи (той же эпохи), которые публика почти полностью игнорировала. На взгляд Уоттса, портрет «Моны Лизы» был ничем не лучше других произведений Леонардо. Заинтересовавшись феноменом, Уоттс провел небольшое исследование и обнаружил, что большую часть предыдущего своего существования портрет «Моны Лизы» оставался безвестным. Событием, сделавшим картину знаменитой, стало, вероятно, ее похищение из музея в 1911 г. Совершил его Винченцо Перуджа, итальянец, трудившийся в Лувре в качестве подсобного рабочего. Однажды вечером, уходя со смены, он тайком сунул полотно под спецовку.

Эта кража, получившая широкую огласку, оставалась нераскрытой до тех пор, пока два года спустя Винченцо Перуджа не был арестован за попытку сбыть картину владельцам галереи Уффици во Флоренции. Вот как эта история выглядит в изложении Йена Лесли:

Вот что об это пишет Дункан Уоттс: «Мы говорим, что “Мона Лиза” – самая известная картина в мире, поскольку ей присущи характеристики X, Y и Z. В реальности же мы хотим сказать, что “Мона Лиза” знаменита уже потому, что все знают ее именно как самую знаменитую картину в мировой истории» [124] .

А вот другой пример. Вспомним карьеру Аль Пачино, одного из величайших актеров последних сорока лет. Его поклонникам трудно представить себе альтернативную историю, в которой Аль Пачино не преуспел бы как актер. Тем не менее его легендарная карьера состоялась во многом благодаря одному маловероятному событию в ходе первого кастинга [125] .