Не было говорящих машин.

Не было поднимающихся в беспредельную высь аэропланов.

И таких явлений, как самоубийство, мы насчитывали за десятилетие по пальцам.

Это в больших городах, а о глухой провинции и говорить нечего.

Я никогда не забуду, как в моем родном городе, в 100 верстах от Москвы, был случай самоубийства.

Один офицер, вследствие растраты или проигрыша казенных денег, прострелил себе оба виска.

Великий Боже! Какое это было ужасное событие.

Сначала о нем в городе говорили шепотом; потом, когда уже событие сделалось, так сказать, официальным достоянием, говорили вслух. Похороны этого несчастного юноши привлекли к себе все городское население.

Когда следовавшая в похоронном кортеже полковая музыка печально играла «Коль славен наш Господь в Сионе», все от мала до велика, без различия общественного положения, состояния и интеллигентности, проливали о погибшем горькие слезы.

А затем на протяжении чуть ли не десяти лет все обыватели этого городка, показывая какому-нибудь новичку его достопримечательности, проходя мимо того дома, где жил застрелившийся офицер, таинственно говорили: «А вот в этом доме у нас один раз застрелился офицер».

Местные же кумушки, купчихи и старые старухи, вспоминая о каком-либо событии, говорили: «Это было за год или за два до того времени, как у нас на Большой улице офицер застрелился».

Теперь не то.

Самоубийство сделалось настолько обычным явлением в нашей жизни, что им с легкостью сердца запугивают, им рисуются, и оно уже давно не леденит чувства и кровь современного нам человечества.

Оно сделалось доступным каждому.

Достоянием всех возрастов, всякого развития и всякого положения.

Кончают с собой бедняки и богачи.

Уходят из жизни и девушки, и юноши, и матери, и отцы семейств, мало известные и знатные, простолюдины и вельможи.

Кончают с собой священники. Недавно «Сибирская жизнь» сообщила, что в Енисейской епархии на протяжении короткого времени покончили жизнь самоубийством целый ряд священников. В с. Ирбейском, Канского уезда, повесился священник Попов; в том же уезде зарезался священник Василий Каменев; в Енисейском уезде зарезался священник Дмитрий Быстрое и застрелился священник Петр Баженов; в с. Даурском, Ачинского уезда, застрелился священник Гениш; в Минусинском уезде застрелился о. Кирилл Шелковский и, наконец, в с. Иркутском, Красноярского уезда, застрелился священник Рахманин…

Кончают с собой 12—13-летние дети.

И из ста случаев в сорока коренной причиной является упадок состояния, безвыходность положения, потеря близкого лица; а в шестидесяти – один общий лейтмотив: «скучно жить»… «надоело жить»… «пусто в жизни»…

Что ужаснее всего – это последний основной мотив самоубийства в возрасте от 13 до 20 лет, который является чуть ли не единственным.

«Жить надоело».

«Жизнь наскучила».

Это тринадцатилетнему ребенку!

Это только что начинающему жить юноше!

Нет, это ужасно!..

А между тем, как бы ни переоценивали самоубийство, как бы ни старались его исказить, принизить, – покончить свою жизнь дело нелегкое.

Что-нибудь из двух: решающийся на такой шаг или должен быть человеком, придавленным страшным гнетом жизненных страданий, загнанным жизнью в такой невозможный тупик, за которым нет ни просвета, ни свободного продуха.

Или же это должен быть безумец в точном смысле этого слова.

Человеческая выносливость чрезвычайно метко охарактеризована бессмертным психологом Ф.М. Достоевским, который определил ее приблизительно следующими словами: «Человек – подлец, он привыкает ко всякому положению. Мне кажется, если бы его поставили на узенькой дощечке среди волн безбрежного океана, он и там бы сумел привыкнуть к своему положению».

Чем же в таком случае объяснить это явление, эту ужасную эпидемию в современной жизни?..

За последние годы, когда пожар мучительной эпидемии разгорается все больше и больше, за разрешение этого вопроса взялись современные ученые – психологи, врачи, литераторы, среди которых, само собой разумеется, преобладают имена представителей исключительно только позитивной школы.

Много пишут.

Читают даже об этом публичные лекции.

Но все они витают в научных эмпиреях и не могут разрешить больного вопроса, не могут указать нормального выхода из него.

А между тем стоит только подойти к этому вопросу с несколько иной стороны.

Стоит только осветить его добросовестным освещением, и причина этого ужасного явления будет более чем понятна.

Стоит только посмотреть беспристрастно хотя бы на то же доброе старое время.

Стоит только добросовестно сравнить отношение к жизни современного человечества, равно как и саму эту жизнь – с отношением к жизни и с самой жизнью наших предков, чтобы увидеть основную причину, порождающую ужасы эпидемии самоубийств.