Он ей никто: ни муж, ни жених. Чужой человек, который без нее не может жить.

Она ведь гордая. Как только сможет говорить нормально, прогонит прочь и даже припомнит то, как он сам ее прогнал, пусть со стороны это выглядело немного по-другому.

Только Максим за время их разрыва понял одно — если любишь, по-настоящему, — принимаешь человека полностью. Со всеми плюсами и минусами, позволяешь видеть себя сильным и слабым. Становишься опорой и поддержкой, а также слабостью своей половинки, больным местом. Если любишь, то проникаешь в человека полностью, без остатка. Это страшно вот так раствориться в другом и быть зависимым от улыбок, взглядов, касаний и слез. Но эта зависимость, — самое потрясающее в мире чувство, которое вообще может испытать живое существо на планете.

И ему посчастливилось полюбить невероятную женщину. Пусть он понял это не сразу, но понял же.

Теперь осталось дело за малым.

Вытащить ее из «зала суда», и вынести «оправдательный приговор».

****

У каждого есть предел. Запас прочности, который рано или поздно заканчивается.

Видимо, у его девочки он закончился, его солнечная малышка сдалась на пятый день.

Элька только ушла, увела за собой растерянного и обеспокоенного Сергея и, наверное, это стало пиком ее титанической выдержки и ослиного упрямства.

Соня вся затряслась на кровати, но из-за переломов не могла двигаться, а ей хотелось что-то сделать.

Она вся покраснела, глаза наполнились слезами, ее колотило мелкой дрожью. Датчики пищали, пульс участился, она хватала ртом воздух и смотрела на него.

А он не знал, чем помочь.

Только прилег рядом, обнял как мог, чтоб не причинить вреда, и гладил по щекам, стирая слезы.

Она сипела, задыхалась и плакала.

— Тихо, маленькая, тихо, — шептал ей в волосы, а у самого от ее боли ком в горле стоял, — Поплачь, Соня, поплачь. Станет легче. Немного, но хоть чуть-чуть.

— Я… мне… не смогла…. Я… — она задыхалась, но шептала, хрипела и неосознанно тянулась за его пальцами, гладящими ее кожу, — Не сберегла…

— Это не твоя вина, малыш, не твоя, — хрипло ответил, и пришлось приложить усилие, чтобы и дальше говорить спокойно, — Ты не знала.

— Это меня не оправдывает, Максим.

Соня успокоилась, паника отступила и теперь она смело смотрела в голубые глаза мужчины, которого, черт возьми, любила еще сильней, чем прежде.

— Я и не оправдываю, а говорю, как есть. То, что случилось — это ужасно, малыш, да. Но жизнь на этом не закончилась. Ты этого не забудешь, я не забуду. И, всё же, давай попробуем справиться вместе. Пожалуйста.

Это был один из тех поворотных моментов в жизни, которые происходят и меняют все. Что-то переключается в голове и начинаешь видеть все под другим углом.

Ужасные ошибки и ситуации остаются ужасными, но не все так категорично.

Из любой ошибки, главное, вынести свой урок.

Максим предложил ей попробовать пережить все вместе.

Она действительно какая-то странная. Только что ведь ревела и билась в истерике от боли и разочарования, обвиняла себя и ненавидела.

А сейчас подумала: а вдруг? Вдруг это все на нее свалилось, чтобы она, наконец-то, поняла: если любишь, — простишь все, и примешь все.

Он ведь не ушел. Не обвинил. Остался.

Обнимает ее. Утешает и предлагает попробовать нечто невозможное, но такое желанное.

Вдруг получится? Вдруг они смогут?

— Давай попробуем, хорошо.

Ее обняли чуть сильней и поцеловали в многострадальный лоб.

А потом идиллию нарушила медсестра, что пришла впендюрить Соне очередную дозу препаратов.

Ну и ладно, не все сразу.

Они еще все успеют обсудить и обговорить.

Главное, что вместе.

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ (ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ)

***

Спустя месяц после аварии.

Соня с трудом, но все же вышла из зала суда. Да, опираясь на элегантную трость, но вышла, причем сама и без поддержки.

И только, когда большие деревянные двери сомкнулись за ее спиной, сумела набрать воздуха полной грудью и медленно выдохнуть, выплескивая все напряжение.

Все, как учил ее психотерапевт.

Да, теперь она посещает психотерапевта. И Максим тоже. Одного и того же, но по отдельности.

Он помогает им пережить потерю ребенка и наладить отношения.

Когда речь вообще впервые об этом зашла, ох что было!

Крики, ругань. Очередная истерика у нее, и бешеная ярость у Максима. Но не потому, что он не хотел ходить к мозгоправу, а потому, что ее никак заставить не мог. Ни уговорами. Ни посулами различных благ, и так далее.

Уперлась рогом, и все тут.

Она лежала в больнице. Ее пичкали таблетками, и она не могла самостоятельно даже в туалет сходить. А тут еще и он со своим «давай поговорим». Ужас, да и только.