Шрифт:
Прежде я любил сидеть на этой скамейке и часами наблюдать за местной публикой. Ничего здесь не изменилось. Так же, как и раньше, мимо гуляли разомлевшие от жары курортники, между ними иногда скромно пробегали поджарые и загорелые ялтинцы. Все здесь напоминало мне о прошлой жизни – и знакомый запах моря, и полуденный зной, и тонкие кипарисы…
Напротив виднелось знакомое здание гостиницы «Ореанда». Я, как и прежде, стал с любопытством рассматривать приезжающих, вспоминая при этом свою прошлую жизнь, свои бывшие мечты, которые сейчас уже казались мне иллюзорными и пустыми, не вызывали в моей опустошенной душе каких-либо ощущений. В приезжающих богатеях я уже не замечал какой-то особой избранности и загадочности, мне виделись лишь праздные, сытые и немного ожиревшие лица. Я уже собирался уходить, как вдруг из толпы ко мне подошел какой-то небритый и плохо одетый пожилой человек и, не взирая на охрану, тронул меня за локоть.
– Подайте на бедность, молодой человек, – обратился он ко мне.
Знакомый голос заставил меня вздрогнуть. Я всмотрелся в незнакомца, что-то неуловимо знакомое проглядывалось в нем.
– Стойте! – крикнул я подбежавшей охране. – Я знаю этого человека!
Я продолжал в недоумении смотреть на него. Сомнений не было… Это был Шульгин… Но какие страшные изменения произошли с ним – из преуспевающего бизнесмена он превратился в жалкого оборванца. Он сильно постарел, осунулся – видимо, сильно пил.
– Вы меня не узнали? – наконец вымолвил я, невольно разглядывая его старую, полинявшую от пота майку. – А я вас искал…
Шульгин удивленно посмотрел на меня, все еще не понимая, о чем я говорю, и ничего не ответил.
– Ну как же, – волнуясь продолжал я, все больше удивляя свою охрану. – Неужели не помните, Иван Ильич? Вас еще тогда чуть не ограбили… Ну, вспомнили? Набережная, магазин сувениров, ваше портмоне, воришка… перстень, который вы мне подарили…
При упоминании перстня у Шульгина заблестели глаза, отступив немного, он с каким-то особым любопытством, даже с радостью, посмотрел на меня.
– Молодой мечтатель с набережной! – наконец воскликнул он и, подойдя ближе, начал восторженно трясти меня за руку. – Признаюсь честно, ни за что бы вас не узнал! Вы сильно изменились! Хотя я ничему не удивляюсь. Наслышан о ваших успехах!
Он многозначительно посмотрел на моих охранников.
– Все сбылось, не правда ли…
Я молча кивнул головой.
– Вот вам и волшебная палочка, – продолжал он. – Но самое поразительное в этой истории – это то, что мы с вами поменялись местами. Даже хуже… для меня… С тех пор, как я вам отдал перстень, вся моя жизнь пошла под откос… На меня свалились все беды и неприятности, какие только могут быть у человека… В тот же день я обанкротился. В одночасье я потерял все: деньги, власть, семью… А дальше… вы сами все видите… Я скатился на самый низ: грязь, пьянство, вонь, ничтожество существования… Одним словом – сплошная гнусность…
Шульгин тяжело вздохнул, глаза его заблестели, было видно, что он с трудом сдерживает навернувшиеся слезы. С минуту продолжалось молчание.
– Послушайте, что же мы стоим посреди набережной, – первым прервал я молчание. – Разговор у нас не короткий. Давайте зайдем вон в тот ресторанчик у фонтана, там подают отличную свиную ногу.
Оставив охрану снаружи, мы зашли внутрь небольшого уютного ресторанчика. После яркого солнца в зале было темно, шумно работал кондиционер. Мы сели рядом на желтый кожаный диван, я заказал солянку, свиную ногу, жареные рапаны с луком, два литра вина и фирменный коньяк «Ай-Петри».
Шульгин выпил залпом стакан красного вина и вытер грязным платком свой вспотевший лоб.
– Не умеют здесь готовить настоящую свиную ногу, какую я едал в «Метрополе», – говорил он, жадно глотая большие куски мяса. – Ее замачивали в специальном рассоле двое суток, затем готовили на медленном огне пять часов! Хорошее было время. А какой я пил коньяк! Какие курил сигареты!
Шульгин горестно покачал головой и стал корочкой хлеба подбирать с тарелки мясной соус. Он ел быстро, стараясь больше съесть и выпить.
– Кстати, вы, кажется, сказали, что искали меня, – спросил Шульгин, медленно и с наслаждением глотая коньяк.
Он выразительно посмотрел на мою правую руку, пытаясь рассмотреть перстень:
– Неужели что-то не так… Появились проблемы?
Шульгин оторвал взгляд от перстня и пристально посмотрел на меня, словно ища в моих глазах ответ на свой вопрос.
– Неужели я был прав?
– Да… – тихо произнес я. – Вы оказались правы. Все так и случилось, как вы говорили… Волшебная палочка оказалась губительной для меня…
Шульгин быстро оглянул почти пустой ресторан и нагнулся ко мне поближе.
– Вы хотите вернуть мне перстень? – спросил он шепотом.
– Да, Иван Ильич, – чуть слышно ответил я и снял с руки перстень. – Волшебная палочка не для меня… не по Сеньке шапка… А я просто хочу выздороветь… опять полюбить жизнь!
– Полюбить жизнь? – медленно проговорил Шульгин, словно что-то припоминая.
Он опять приблизил свое лицо к моему лицу и в упор посмотрел на меня.
– Что же, это хороший повод отказаться от перстня, – опять заговорил он шепотом. – Но только имейте в виду – если вы это сделаете, то потеряете все деньги, славу, власть, женщин… Готовы ли вы к этому?