Сел, и, естественно, за три минуты выяснилось: связь пропала. У меня – ни составов, ничего вообще. Караул! Это – тот матч, когда Коллина поставил в ворота чехов пенальти, который до сих пор обсуждают. И вот я, к своему ужасу (просто не понимаю, как так вышло), стал называть главного тренера голландцев Франка Райкарда… Рудом Гуллитом.

Разбуди меня хоть в три часа утра и покажи фотографии обоих, сразу скажу, кто из них кто. А я сижу, вспоминаю всякие забавные истории про Гуллита. Как он гол забил Дасаеву в финале чемпионата Европы-88, как Онопко его держал в 92-м. «Вот он Гуллит, вот опять Гуллит в кадре», и всё в таком духе. Главное, редакторы сами ничего не знали, пока Дима Анисимов не позвонил и не спросил: «Гриша там с ума, что ли, сошел? Передайте ему, что это – Райкард». Передали, и меня как будто пыльным мешком – по башке!

После этого, клянусь, не спал три ночи. Всем друзьям звонил: «Вы видели? Вы слышали?» Переживал страшно.

Вот, с одной стороны, тот репортаж хотел бы забыть, как страшный сон, а с другой – конечно, он мне помог. Такие моменты учат тебя осознавать меру ответственности. Да, встречаются люди, которые запишут состав на спичечном коробке и идут к микрофону. Я так никогда не мог.

Геннадий ОРЛОВ:

– Да тот же варшавский репортаж. Могу над ним похохотать под настроение.

Василий УТКИН:

– О, таких много. Очень много. И поводов для смеха могут быть десятки.

Виктор ГУСЕВ:

– Ошибка Филимонова в 1999-м была такой, что эта же игра является одновременно и самой смешной. И смех, и слезы.

Владимир СТОГНИЕНКО:

– Про комичные вещи в репортажах меня очень часто спрашивают, но не могу вспомнить ничего подобного. Было дело, в Черногории вылетел пульт, а местный инженер уже ушел домой. Я бегал по трибуне и не понимал, что делать. Но ничего комичного в этом не вижу, так как приятного мало.

Тогда пульт сам запустил каким-то образом, хотя такой модели никогда в жизни ни до, ни после не встречал. Непривычное расположение кнопок, все наклейки на сербскохорватском. Я его чуть-чуть понимаю, однако запустил аппарат исключительно методом тыка.

Константин ВЫБОРНОВ:

– Если вспоминать футбол, то самым забавным назвал бы игру отборочного турнира чемпионата Европы-2004 в Базеле со Швейцарией. Я, в принципе, всегда стараюсь приезжать на стадион заранее, а тогда вообще решил заранее-заранее. Как чувствовал. Мне сказали: твое место на трибуне, приедешь, подключишься, выйдешь на связь с Москвой, сядешь и будешь комментировать. Ничего нового – все, как обычно.

Ну, я приехал, взял аккредитацию, пришел на трибуну прессы. Вижу комментаторские позиции, а свою найти никак не могу. Обратился к техникам с вопросом: где позиция для российского телевидения? Они почесали головы и сказали, что пока не могут сказать. Позвонил в Москву – ответили: будем разбираться. Приехал я на стадион за три с половиной часа до матча, пока разбирались, осталось два с половиной. Выяснилось: по каким-то техническим причинам мою позицию перенесли на противоположную от ложи прессы трибуну.

Пришел туда – не пускают. Это была трибуна для болельщиков, проход только по билетам. Занялся вопросом поиска билета, который мне, конечно же, не дали. А до матча уже полтора часа, уже болельщики на стадионе, пока прошел через них, через полицию, еще время убил… Ситуация критичная, надо же еще успеть все проверить. В итоге после длительных переговоров служба безопасности провела меня практически через поле, где уже разминались команды. Но оказалось, что служба безопасности – одно, а полиция – совсем другое, и меня снова никуда не пустили.

Где-то за двадцать минут до начала я при помощи какого-то человечка из аккредитационной службы все-таки попал на свое место. Аккурат к исполнению гимнов. А позиция выглядела так: стул и столик, на котором стоит пульт и лежат наушники. Больше ничего нет вообще. Более того, место располагалось прямо посередине группы фанатично болеющих швейцарцев, поэтому сидя вести репортаж было невозможно: ребята загораживали поле.

Начал разбираться с пультом. Хорошо, в Москве меня слышат, значит, комментировать можно, но… обратной-то связи нет. Поэтому работал так. Стоя держал в левой руке телефон, по которому одним ухом слушал Москву, а в правой – наушники с микрофоном. Шнур был настолько короток, что надеть гарнитуру не получилось. Комментировал очень эмоционально. И настроение было такое, и матч получился захватывающим. Приходилось еще и со швейцарскими болельщиками общаться, так как им, естественно, не нравилось, что кто-то болеет не за их команду.

В общем, три с половиной часа нервотрепки с хождениями по полю и переговорами со службой безопасности и два часа игры в гуще фанатов выделяют тот репортаж из общей массы.

Ольга БОГОСЛОВСКАЯ:

– Таких было очень много. В беге на десятку участвовала китаянка с жутко неприличной для русского человека фамилией из трех букв. Мы с Лешей Васильевым все время подбирали, как бы ее получше назвать, причем все время по-разному. Слишком увлеклись этим процессом и не заметили, как та сошла. На нашу беду китаянок в забеге было две, и мы до финиша словом из трех букв называли другую. Когда все поняли, просто глаза на лоб полезли.