– Ну, Глеб... Я же... я люблю тебя. Ты разве еще не понял?

– Чушь не мели!
– Глеб чуть оглянулся, но так же быстро отвернулся вновь. Вид полуголой девчонки не будил в нем ничего. Лишь дикое желание поскорее избавиться от ее общества. И слава Богу, конечно.

– Это не чушь!
– в голосе Карины зазвенели слезы.

К черту. С ним этот номер не пройдет.

– Карина... я что, неясно сказал? Выметайся! Или мне, что? Отцу обо всем рассказать? Ты этого хочешь?

– Ну и рассказывай!
– заорала девочка.
– Мне надоело прятаться! Как будто это плохо - любить!

– Матерь божья, тебе шестнадцать!

– Я не ребенок!

Глеб поднял глаза к потолку. Как же он сегодня устал! Невероятно...

– Я иду в душ. Чтобы, когда вернусь - даже духу твоего тут не было. Иначе, клянусь, отправлю тебя к отцу первым же самолетом! Ты меня поняла?!

Громов не стал дожидаться ответа. Открыл дверь в примыкающую к спальне ванную и, не сдержавшись, с грохотом ту захлопнул.

Когда же закончится этот кошмарный день?

Глава 6

– Ну, слава Богу! Где ты был?!

Глеб опустил взгляд, сосредоточив внимание на руке матери своего сына. Что это за привычка у неё такая - его трясти? И с чего, спрашивается? Ладно бы привыкла, что он каждый раз разруливает ее проблемы, а так... Видит второй раз за двадцать четыре года, а все туда же.

Наверное, стресс сказался.

– У Наташи угроза выкидыша. Я был у нее в больнице.

Вообще Громов предпочел бы не обсуждать этот вопрос. Но Ларка - все-таки бабушка. Ага, как и он... дед.

Не то, чтобы это что-то меняло.

– Угроза?
– открыла Лариска рот, - а ты... ты это откуда знаешь?

– А вот об этом мы и поговорим. Сядь...
– повелительно сказал Громов, кивком головы указывая на стоящую чуть в стороне кушетку. Достаточно новую, обитую еще не потрескавшимся и не потертым синим дерматином.

– Что такое? Ты мне объяснишь?!

– Это ты мне объясни, в какое дерьмо наш сынок вляпался.

Глаза Ларки расширились. Покрасневшие белки, припухшие веки. Как и для любой матери - случившееся для этой женщины не прошло бесследно.

– О чем ты?
– спросила она.

– Ты знаешь, что он связался с наркотой?

– Что?! Да как ты... Да он...

– Барыга.

Ларка резко захлопнула рот, так что клацнули зубы, и зло на него уставилась. Крылья тонкого носа затрепетали, как будто она еле сдерживалась, чтобы на него не накинуться.

– Как... ты... смеешь?!

Глеб отвернулся. Растер пальцами переносицу и уставился на огромный стенд посвященный вопросам профилактики гриппа. Ну, разве не глупо видеть его у стен реанимации? Кому вообще пришло в голову его здесь повесить? Грипп... Как будто страшней ничего не было.

– Смею что? Говорить правду?
– спросил он.

– Ты ни черта о нем не знаешь!

– Видимо, как и ты.

Возможно, в тот момент он был жестоким. Но Громов не видел абсолютно никаких причин скрывать правду. Ему нужно было разобраться со всем, пока не стало поздно. Может быть, Ларка могла ему в чем-то помочь. Не то, чтобы к этому шло, конечно. Скорее даже напротив. Она вскочила со своего места, стиснув в кулаки руки:

– Хорош же ты! Ничего не скажешь. Ну, давай! Что сидишь?! Обвиняй меня, как неправильно я его воспитала! А сам-то... Сам-то где был?!

– Лара, я тебя ни в чем не обвиняю.

– Да неужели?! Но ведь хочется?! Так ты давай... Давай! Добивай, что ж ты...

Глеб тоже встал. В этом мире вряд ли что могло вывести Глеба Громова из себя. Да он и не вышел. Просто изменил тактику. Как Ларка совсем недавно, обхватил ее за предплечье и легонько встряхнул:

– Чушь не мели! И возьми себя в руки! Кирилл серьезно влетел, и это в наших общих интересах - понять, что случилось на самом деле. В это дерьмо втянуты серьезные люди. Вчера они угрожали Наташе. А завтра могут и до тебя добраться. Ну, как? Я ясно обрисовал перспективы?

Несколько секунд Ларка просто открывала и закрывала рот. Потом уголки ее губ опустились, лицо скривилось, как будто она собиралась снова расплакаться:

– Он - хороший мальчик...
– всхлипнула женщина.

– Зачем он продал квартиру, которую я подарил на свадьбу?
– спросил Глеб вместо того, чтобы как-то прокомментировать ее слова.

Лариса как будто сдулась. Рухнула на кушетку, провела по растрепанным волосам ладонью:

– Я слишком поздно об этом узнала. Иначе не позволила бы... дурость какая... Нужно было на меня оформлять, такого бы не случилось. Впрочем, он ведь не на ветер эти деньги спустил!
– сама себе противоречила женщина, мечась между желанием оправдать любое действие единственного сына и собственным пониманием правильного.