Атака была намечена на вечер, и мы с Ли уговорились потренироваться утром, после тренировки у меня будет возможность попробовать поспать, и, следовательно набраться сил, но если б я не устала, я б не уснула, а стало быть, к вечеру бы была разбитая. Вот такая хитрая тактика.

Ли меня уже порядочно побросал, заставив мою рубашку всю покрыться пятнами пота. Я стояла, уперев ладони в колени и тяжело дышала, Ли же даже не запыхавшись, стоял и точил нож, давая мне передышку:

— Кара выращенная, говоришь? — неожиданно произнес он своим бархатным голосом.

Его слова заставили меня вскинуть голову, у меня был такой шок от того, что он сказал, что я даже себя контролировать перестала. Мои глаза, наверное, были словно блюдца, а рот открывался и закрывался. Минут пять мне потребовалось, чтобы совладать с собой:

— Странная идея, — вот когда мне помогло, что связками в полной мере я не управляла ещё, в моём сипении трудно было распознать подрагивание. Ли только фыркнул. Я поняла, не смогу я его переубедить. Он был уверен в своей правоте и мысли мои заметались, подыскивая выход.

— Тебе страшно Ася? — он так взглянул на меня, словно видел на сквозь.

— Конечно, страшно. Я же живой человек, — пробормотала я.

— Хороший у тебя страх, — по-доброму улыбнулся он.

— В смысле? — его поведение выбивало меня из колеи, и разрушало, вроде бы найденное, решение.

— У тебя страх правильный. Вот смотри, я тебе сообщаю, что твоя подруга вне закона, а ты стоишь и размышляешь не о том, что я её раскрою и ТЕБЯ выгонят. Ты прикидываешь, как бы меня половчее удавить, да так, чтоб никто не понял, что это сделала Ася Рокотова, а главное за что. Но ты не опасаешься меня, как физической силы. Ты переживаешь за подругу, как бы её кто не обидел. Себя тебе не жаль, и за свою шкуру ты не особо печёшься. С таким товарищем хорошо воевать, он не себя жалеет, а других, такой если увидят, что меня душат, не будет прикидывать, а не опасно ли ему меня спасать, он просто мне поможет, чтобы я продолжал коптить небо.

— А за кого боишься ты?

— Я? За тебя боюсь, за тех, кто не может себя защитить…не надо приглядываться, как бы получше к моей шее подобраться, — ухмыльнулся он, — не было этого нашего разговора и не буду я ни с кем на подобные темы разговаривать. Был анализ и он показал всё, что надо знать этому чурбану, Тэкео. Отдышалась? — Я кивнула, — продолжим.

Об этом разговоре я решила не распространятся Каре. Зачем её нервировать? Она и так ахала и охала от того, что я беспрестанно тренировалась или возилась с оружием. Надо заметить, что среди солдат повстанческих отрядов девушки были не редкость, но они были или мужиковатыми, как Айрис и тогда да, без оружия даже не спали, но таких было мало или были совершенно обычные женщины, ходившие на патрулирование как на работу. Я видимо относилась к первым, но сказать, что это было мое страстное желание, я не могла. Просто стоило мне посидеть без дела, как я начинала думать о супруге, а до добра такие мысли не доводили, даже в свете последних событий. Вспоминая его я погружалась в вязкую трясину уныния, когда не хочется ничего делать, чёрт, даже дышать не хочется. Когда я ходила с ребятами, впоследствии, я очень быстро перестала призывать смерть, потому что жизнь меняет всё, изменила она и мои взгляды, хотела я этого или нет, она подарила мне желание жить.

8

За своими думами я не заметила, как мы дошли до другой границы. Нет, не надо полагать, что я шла, раззявив рот и витая в облаках. Просто многое уже стало на уровне рефлексов, я, не задумываясь, отмечала движение веток и напоминала себе, что там идёт солдат Общества. С дерева взлетала потревоженная птица, и я думала, что враг, там, за границей знает, что тут идут люди, а ещё я следила за каждым движением сопровождающего нас, видимого конвоя.

В какой-то момент командир отряда Общества остановился:

— Дальше вы свободны, передвигаться, как вам угодно, — криво усмехнулся он.

Купер, ничего не ответив вынул нож и на уровне своих глаз вырезал в коре дерева большой квадрат:

— Встречаемся у этого дерева, — сказал он, послав капитану ответную ухмылку.

— Когда?

— Так это уж, когда повезёт, — улыбка товарища стала ещё шире, — пусть ваши командиры пишут письмо, да вам присылают, а ты и так постоянно околачиваешься у границы, вот и нас не грех подождать.

— Удачи, — скривился командир, судя по его лицу, желал он нам не удачи, а скорейшей смерти и он проглотил много ругательных слов, стоя кислый и сморщенный, словно стухший лимон. А мы двинулись дальше, понимая, что следующая встреча с людьми не несёт такого милого общения.

Но сегодня удача решила поулыбаться нам. До вечера мы шли по лесу, ни встретив ни единого человека. Но ночью охрана сна товарищей была усиленной и мне пришлось отказаться от упражнений с Ли, что неминуемо отрицательно сказалось на моём отдыхе, попросту говоря, я с трудом уснула не смотря на сильный дождь, который кинулся терзать лес, только мы поставили пару палаток.

Сегодня против обыкновения мне снилась Кара. Но сказать, что этот сон был радужным, я не могла. Мне снилось, что подруга попала в плен к Обществу и её отправили в Лагерь. Проснулась я, крича, обливаясь потом ужаса и больше не смогла уснуть. Похоже, и у моих друзей нервы были на взводе. Я не понимала почему с этой стороны не было солдат. За последние полгода все перешли на военное положение. Нам же мешало то, что мы не знали, на сколько частей сейчас расколото Общество.

В связи с общей бессонницей отправились мы затемно и уже к вечеру наткнулись на небольшую деревушку. Домов в ней было не больше десяти, что удивляло, сейчас мы находились на плодородных землях и тут деревни были натыканы, словно грибы в грибнице. Некоторые стояли в окружении лесов, вокруг других простирались огромные поля. Это мне рассказал Фрол, который был из этих мест, и пару лет назад многое здесь изъездил — исходил.

Окна лучились тёплым, желтым светом, а мы стоял на опушке, и размышляли, как лучше туда войти. Нет, не первый раз мы заходили в поселения и города, склоняя на свою сторону жителей, но сейчас у нас была немного другая цель, мы искали дома на зиму. В связи с непрекращающимися атаками Общества, мы потеряли много палаток, печей и прочей утвари. Было решено, что защищаться удобнее, если мы хоть как-то огородимся от врага, а делать это в селе было логичнее всего.