Я уже не сомневалась в том, что Жан меня больше не отпустит. Неважно, что парень будет делать дальше. Рано или поздно, он меня убьет. Для него я лишняя неприятность, которую легче просто убрать.

Именно, поэтому, насколько бы плохо мне не было, я продолжала рвать веревку. Я существовала только благодаря надежде и гневу. Тем более, я заметила одну странность. То, что меня привязали веревкой и дверь не закрывали на ключ, наводило на мысль, что к моему удержанию готовились в спешке, из-за чего не успели приготовить цепь и комнату с нормальным замком. Может, в этом месте было еще много других оплошностей? Возможно, убежать отсюда не так сложно?

Только на побег была вся надежда. Пока я думала о нем, сдерживала панику и страх. Уверяла себя в том, что все будет хорошо и повторяла себе, что мне нельзя сдаваться. Если сдамся, Жан меня уничтожит и вполне вероятно останется безнаказанным, а я, наоборот, хотела выбраться и уничтожить его. Не просто отомстить, а именно уничтожить.

Странно, но были еще мысли, которые успокаивали. Они касались Леон-Гонтрана.

Я не знаю почему, но стоило мне вспомнить Флавье, как мне тут же становилось легче. Он сильный и мне хотелось быть сильной.

Необычные и неоднозначные мысли…

Его хриплый и глубокий голос, которым Флавье каждый раз произносил «Куница». Вспоминала об этом и на душе становилось спокойнее.

Единственным плюсом того, что Жан не собирался меня отпускать, было то, что он так просто разговаривал со мной и раскрывал тайны своих поступков. Казалось, что де Феро даже хотелось выговориться, похвастаться своим превосходством и тем, что все шло по его плану. Поскольку, мне уже не было чего терять, я решила этим воспользоваться и когда Жан пришел ко мне в очередной раз, я задала ему один вопрос:

— Что произошло двадцать девятого апреля?

Де Феро, как и обычно, сразу не спешил набрасываться на меня. Он какое-то время стоял неподалеку от двери и курил.

— Почти то же, что и сегодня. Я пытался через тебя надавить на Флавье, — Жан пожал плечами.

— Это как? — я была измотанной и тело ужасно болело, поэтому и говорила я с трудом, еле шевеля губами. — Мы с Леон-Гонтраном познакомились после того случая. На тот момент он меня даже не знал.

— Нет, Лорет, он тебя знал, — Жан отрицательно повертел головой. — Флавье и Джером еще на первом курсе очень сильно сдружились. Позже мне, конечно, удалось сделать так, чтобы их дружба была разорвана. В конце концов, Флавье из низшего слоя общества и я пытался сделать так, чтобы он общаться с людьми своего круга. Но, когда Флавье дружил с Джеромо, он и приметил тебя.

— Бред. Я бы запомнила Леон-Гонтрана, если бы он дружил с Джеромом, — я не согласилась, ведь не смогла сразу поверить в то, что Флавье и Марсо когда-то были лучшими друзьями. — И если бы я приглянусь Флавье, думаю, я бы это заметила. Он стеснительностью не страдает.

— Пять лет назад он выглядел иначе. Ожидаемо, что ты не узнала Флавье, — Жан едко улыбнулся. — И я сомневаюсь, что этот выродок сам понял, что все это время любил тебя, — де Феро докурил сигарету, но, к моему удивлению, он тут же достал вторую и продолжил говорить. — Сразу ты была для него слишком мелкая, но Флавье и тогда за тобой присматривал. Это было незаметно, но я всегда не отводил взгляда от Леон-Гонтрана, поскольку хотел знать его слабости и еще в те времена увидел, что на тебя он реагировал не так, как на других.

— И как же он на меня реагировал? — я приподняла бровь и плечом оперлась о стену, ведь стоять было тяжело.

Я не могла так просто принять слова Жана. Для меня они были дикими мало правдивыми. Только, де Феро сейчас не было смысла врать.

— В плане эмоций Флавье полный идиот, — Жан хмыкнул. — Думаю, он понимал, что все это время чувствовал к тебе что-то, поэтому незаметно помогал. Он не мог оставить тебя. Но так же Флавье навряд мог принять то, что он именно любил тебя, из-за чего никогда не пытался сблизиться. С другими девушками ему было проще и легче.

— Ты ненормальный, — я не смогла сдержать этих слов. — Это же сколько лет ты пристально наблюдал за Леон-Гонтраном, раз даже знаешь с какими девушками ему было легче.

— Я уже давно хотел его убить и если бы не знал о Флавье так много, не смог бы приблизиться к нему, — де Феро оскалился. — Двадцать девятого апреля я случайно увидел, как тот парень подсыпал тебе в бокал порошок. Я как раз проходил неподалеку и даже успел незаметно сделать фотографию, — Жан отбросил в сторону второй окурок и достал уже третью сигарету. — Я сразу понял, что тот Камиль хотел тебя изнасиловать и я знал, что Флавье в тот вечер праздновал свой день рождения в том же здании, что находился ресторан, но я не спешил рассказывать об этом Леон-Гонтрану. Я подождал два часа и пошел к нему. Выловил Флавье в коридоре, когда он один куда-то шел и показал ту фотографию.

— Зачем? Почему ты ждал два часа?

— Потому, что я надеялся на то, что тебя за это время уже изнасиловали, — де Феро улыбнулся своей мерзкой улыбкой. — Я тогда изобразил волнение и сказал Флавье, что искал его, поскольку тебя хотят изнасиловать и тебе нужна помощь. Я ему показал фотографию и в двух словах рассказал о том, что ты с Камилем ушла, но я не знал куда именно. Расчет был на то, что, когда Флавье тебя найдет, будет уже поздно. Это сильно бы ударило по нему. Он бы сорвался и убил Камиля, после чего попал бы в тюрьму. Идеально.