– Олаф! – ярл повернулся к наёмникам, – Что я приказал тебе сегодня?

– Что бы ни приказал – невелика важность! – Олаф выступил из строя, задрав бороду. – И мы не воры, ибо берём свое!

– Вы поклялись Одином! – прорычал Горм.

– Клялись вашему конунгу, что будем сражаться на его стороне за звонкую монету! – выкрикнул норвежец, – Но конунгу, а не его родне! Здесь конунга нет, сражаться нам тоже не велят! Стало быть, мы свободны от клятв!

– И вольны красть добро конунга?

– Мы не крадём, а отнимаем! – рявкнул кто-то в норвежском строю.

– А сил достанет? – угрожающе холодно спросил ярл.

Вожак наёмников заозирался по сторонам. Кольцо шведских воинов сжималось – Горм уже успел перестроить их к бою. На каждого норвежца приходилось по двадцать противников, и схватка не сулила ничего хорошего.

– Не забывай, ярл, что «Морской бык» принадлежит мне, – заговорил он. – Мне и моим людям, на нём мы пришли в Бирку, и отдать его вам уговора не было. Весь прошлый год мы верой и правдой служили конунгу шведскому, а сейчас вправе уйти.

Снова поднялся шум – наёмник говорил правду.

– Будь по-твоему, – сказал Торкель. – Забирайте свои пожитки и убирайтесь на все четыре стороны – мне не нужны такие соратники. Но товары на «Быке» наши, и ты должен их вернуть.

– А, Хелль с тобой, – махнул рукой Олаф. – Разгружай корабль, ребята. Шведы держатся за свое барахло, а мы скоро сумеем добыть ещё больше.

Наёмники отложили оружие и, недовольно ворча, принялись исполнять приказ. Шведы обступили «Быка» сразу с двух сторон, принимая тюки и бочонки, и уже через четверть часа на снеккаре осталось только самое необходимое в плавании. Двое норвежцев сразу же достали приготовленную заранее боевую фигуру – искусно вырезанную из дуба хищную морду с прикреплёнными к ней бычьими рогами, – и принялись устанавливать её на носу корабля.

Вскоре «Морской бык» с заметно поредевшей командой сошёл на воду и отправился вспять по течению Невы, провожаемый гневными взглядами оставшихся викингов.

– Возьми их тролли, – тихо произнёс Торкель. – Уверен, в этих краях так оно и случится. – И, повернувшись к Горму, велел усилить дозоры.

Утром следующего дня викинги продолжили путь к устью Волхова, надолго оставив Карелию и Ингрию за кормой.

Я вот подумал, – Антеро старательно тёр подошвой сапога по сырой траве. – Пройдут сотни лет, а люди, наступая в коровью лепёшку, будут считать это добрым знаком и радоваться. Им, пожалуй, уже невдомёк будет, отчего так, а знак-то простой – раз корова наследила, значит, человеческое жильё где-то рядом! Скоро встретимся с саво.

И действительно, густая стена елового бора внезапно расступилась, открыв взорам путников просторную долину. С трёх сторон её окружали лесистые холмы, с четвертой синело, сливаясь вдалеке с ясным небом, озеро.

– Долина Савонкоти, Дом народа саво, – сказал рунопевец. – Сердце лесного края. Здесь жилища многих лесовиков, а там, у озера, их самое большое село. Прочие сёла и деревеньки, что поменьше, да хутора разбросаны по лесам к северу от Савонкоти.

– А ты говорил, у них полей нет! – вспомнил Тойво.

– Так только эта долина и есть, а больше нет, – ответил рунопевец. – А страна-то большая. Есть еще подсеки, но совсем немного. Там, в селе у озера, живёт мой старый приятель Тиэра – у него и заночуем.

Они спустились по склону холма и зашагали к озеру, блестевшему вдали. Хутора, перемежаясь пашнями и лугами, стояли всё чаще – долина Савонкоти была густо заселена, но людей путникам встретилось совсем немного, и только женщины и ребятишки.

– А где все мужчины и юноши? – удивился Тойво.

– Думаю, они собрались в священной роще или вблизи неё. В дни приближения лета саво отмечают Праздник Укко. В первый день праздника в священной роще в жертву Громовержцу приносят быков, из них готовят кушанья – обычай таков, что этим занимаются только мужчины.

– Как у нас?

– Точно так же, только по времени раньше на месяц. В первый день и мяса отведать могут только мужчины, и притом в полном молчании. А назавтра к ним присоединяются жены, девицы и дети, приходят гости из дальних мест, начинается всеобщий пир и веселье с песнями, игрищами и состязаниями. Это большая удача – застать сразу столько лесовиков в одном месте. Там можно будет поговорить о Сампо.

Вскоре показалось село. Оно мало походило на хутор Сувантолы: ни частокола, ни ворот, зато много домов – высоких, в два этажа, но чаще – приземистых и длинных, под тростниковыми крышами, почти без украшений – только на коньках и причелинах можно было видеть резных лосей и уток. У иных над входами были прибиты лосиные рога – знак охотничьей удачливости хозяина.

Чуть поодаль на невысоком холме виднелись большие дома старейшин.

Девушки и женщины с любопытством рассматривали незнакомцев, дети – маленькие, чумазые, беловолосые, – оставляли игры и взбирались на изгороди, чтобы лучше видеть.