На этот вопрос ответа у Маргарет не было. Она покраснела — румянец пополз от шеи по щекам. Я понял, что пробуждаю у нее чувства, которые поклялся гасить. Как бы то ни было, я действительно нуждался в ее помощи и потому дал себе слово, что не стану делать ей больно и буду надеяться, что она как-нибудь переживет мое равнодушие. Может быть, У них могло бы что-то получиться с Торвальдом? Правда, он был еще слишком молод. Мне Маргарет по возрасту была ближе… Ну ладно, еще будет время подумать об этом. И вообще — мне вовсе не обязательно было сидеть и ломать голову над тем, как быть с Маргарет, а то — мало ли что…

Запищал интерком. Биерис звонила мне из женской раздевалки.

— Жиро, ты хочешь, чтобы я всю жизнь была у тебя в долгу и стала твоей рабыней?

— Легкомысленно щедрое предложение. Какой отвратительный поступок я должен совершить, чтобы это заслужить?

— Посели Брюса в моей комнате и скажи Аймерику, что я тебя об этом попросила. А Аймерика возьми к себе.

— Лучше бы я отдал свои гениталии на съедение крысам, — ответил я и услышал, как Маргарет, стоявшая у меня за спиной, издала сдавленный звук. Пожалуй, она еще не была готова к грубым вариантам аквитанского юмора.

— Но ты сделаешь это?

— Всю жизнь — ты сказала, companhona? — уточнил я. — Ладно, согласен. Испечешь мне именинный пирог. И будешь слушать все мои дурацкие излияния.

— Вот это будет потруднее, но так и быть.

— Договорились, — сказал я и отключил связь. Странный получился разговор. Будто нам было лет по четырнадцать. И откуда ей было знать, что я так отреагирую на ее просьбу?

Маргарет печально вздохнула. Печально, но при всем том романтично.

— Это будет нелегко, да?

— В Нупето было бы сложнее. Аймерик был бы обязан вызвать Брюса на дуэль, даже если все это было бы ему в высшей степени безразлично.

— Но разве после дуэли все на стало бы нормально? — спросила Маргарет. Вид у нее был удивленный. — Вот вы же с Торвальдом…

— О deu, это же была просто случайность. Он больше меня расстроился. И в нашей драке не было ничего личного. — Я пожал плечами и стал говорить, загибая пальцы: — Аймерик и Биерис прожили вместе шесть месяцев. Это довольно долгий срок для мужчины, который поддерживает отношения с entendedora. He исключено, что они всерьез подумывали о браке, когда ей исполнилось бы двадцать пять.

Так что Аймерика вряд ли порадует такой оборот событий.

И все же средний аквитанец… — О, как трудно мне было в этом признаваться, а делать было нечего — не лгать же Маргарет в самом деле… — Так вот: средний jovent не особенно обращает внимание на свою entendedora. На самом деле он даже не очень-то знает, что она собой представляет. Главное — преклоняться перед ней и служить ей, а не заводить постоянные отношения. Обычно это происходит позднее, после того как выезжаешь из Молодежного Квартала. Безусловно, бывает, что кто-то женится на своей entendedora — мой отец, к примеру, поступил в свое время именно так, но бывает, что люди остаются друзьями или любовниками. Но все это непредсказуемо, а гораздо более типично находиться в отношениях, которые можно назвать… ну, скажем, хобби. Finamor в чем-то подобна дуэлям. Это нечто такое, чем занимаешься, пока взрослеешь.

Маргарет с трудом сглотнула подступивший к горлу ком.

— Гм-м-м… Не будет ли мой вопрос чересчур личным…

Я рассмеялся. Вот странно: сейчас мне самому казалось малопонятным то, что еще так недавно было так же естественно, как дыхание. Ощущение было незнакомое, но с другой стороны, я вообще чувствовал себя так, словно родился не далее как сегодня утром, решив остаться на Нансене и занять сторону моих каледонских друзей. Так что вряд ли мне суждено было умереть из-за еще одного нового ощущения.

Маргарет тоже выглядела смущенной. Может быть, действительно она собралась задать вопрос, который очень интересовал ее, а может быть, мой смех смутил ее.

— Нет-нет, ничего, — поспешил заверить девушку я. — Я засмеялся только потому, что до того, как я оказался здесь, я бы и не понял смысла этого вопроса. Дело в том, что я понятия не имею о том, что у donzelhas творится в голове. Я мог бы многое рассказать тебе о том, какое тело у Гарсенды Монверай, мог бы точно сказать, какого цвета у нее глаза, что она любит делать… для забавы. — Маргарет стояла пунцовая от смущения. Я подумал о том, что, наверное, еще ни разу не разговаривал с девственницей такого возраста. — Но мне нечего сказать о ее мыслях или чувствах.

Маргарет состроила гримасу и покачала головой, но ничего не сказала.

— Ты собиралась что-то сказать, — напомнил я. — И что бы ты ни сказала, ты меня не обидишь.

— О… я только хотела сказать, что, похоже, это самообман. Все мы способны любыми способами привлечь к себе внимание, но внимание со стороны того, кто даже не знает, что ты собой представляешь… — Она пожала плечами и развела руками. Улыбка у нее получилась усталая, вымученная. — Знаешь, не хотелось бы переходить на тон проповедника, но впечатление такое, словно все время все торгуются между собой.