Здесь, на обширном, напоминающем парк, пространстве Парад поджидало еще большее скопище осчастливленных подданных.

Собравшихся здесь составляли в основном правительственные рабочие да ряженные, специально нанятые, и доставленные по подземке из ближайшей столицы. Однако, большинство из них все-таки пришло сюда по зову сердца, чтобы приветствовать символ Монархии, еще достаточно популярной у Салютайцев.

Но именно в этой многочисленной толпе и было задумано нечто, разнящееся с проявлениями верноподданнических настроений.

В глаза бросалось отсутствие кинокамер, корреспондентов с микрофонами, ощущался молчаливый протест. Как только недовольных митингующих становилось больше, словно из-под земли вырастали люди в форме службы безопасности, старающиеся тут же рассеять кучки вольнодумцев, избегая насилия и шума. Раненых не было. Салютайцам была свойственна традиционная вежливость и этикет, и в подавляющем большинстве своем они были непривычны к организованной жестокости, по крайней мере, в отношении к своим согражданам и близким.

Но вот, все еще окруженная цветами, под гул, в основном, радостных голосов, процессия замерла на берегу широкого открытого канала. Среди внезапно возросшего присутствия сил безопасности, в полной экипировке, Императрица, высокая и все еще стройная, несмотря на преклонный возраст, вышла из приземистого автомобиля в окружении церемонных придворных и спустилась на несколько ступенек к причалу. Там она ступила на борт богато украшенной увеселительной барки, что ожидала ее, нежно покачиваясь среди журчащих потоков цветов. Внезапно она остановилась и оглянулась на берег, задержав взгляд на школьниках, собирающихся вручить ей особый букет.

Для молодого человека, наблюдавшего с вершины невысокого холма в сотне метров оттуда, вся эта сцена представляла вполне достойное зрелище.

Молодого человека звали Чен Шизуока. Его почти что ангельский лик, обрамленный темными кудрями, был беззащитен и взволнован. Во всяком случае, в гораздо большей степени, чем лица, его окружавшие.

Он обратился к своей спутнице:

– Ты только послушай, они все еще любят ее!

Эти двое, Чен и стоящая рядом женщина, прождали здесь уже несколько часов в окружении совершенно незнакомых людей, так же предусмотрительно выбравших холм, чтобы получше разглядеть Императрицу и Парад.

В течение нескольких последних минут Чен и его спутница, которую звали Хана Кальдерой, пристально наблюдали восторженный официоз приближающегося шествия. Чен, как и многие из подданных Ее Высочества, любил Императрицу и ему, конечно же, хотелось сейчас подойти поближе, чтобы прокричать несколько личных поздравлений от чистого сердца и даже, может быть, встретиться с ней взглядом. Но сегодня он обязан был исполнить свой долг, и все личное исключалось.

Хана Кальдерой была уже не так молода, как Чен, и выглядела спокойнее, увереннее и несколько эффектнее.

Рукой она откинула назад свои прямые черные волосы, открыв темные восточные глаза, которые на мгновение сузились:

– Думаю, – осторожно произнесла она, слегка подтрунивая над юношей, – большинство людей сегодня, действительно, просто рады Празднику Жизни...

Инстинктивно Чен бросил взгляд на чистое мирное небо, откуда в любой момент, а в этом году особенно, мог вновь прийти Ужас.

– Предполагаю, – небрежно бросил он спутнице, как обычно стараясь ей не перечить, – что верноподданнические настроения вновь усилились в этом году. Особенно, учитывая последние новости...

Хана Кальдерой кивнула, и ее точеный классический профиль дрогнул, однако, взгляд, как и прежде, был прикован к Императорской барке. Наконец, был вручен особый букет, и судно готовилось принять Императрицу для продолжения Парада – теперь уже на воде...

И тогда женщина, словно в трансе, проговорила:

– Кажется они... – и затем, все еще не отрывая взгляд от барки, коснулась рукой плеча Чена и решительным голосом спросила:

– Ты готов?

Правая рука Чена уже давно была наготове во внутреннем кармане и изо всех сил сжимала маленький пластмассовый предмет. Чеку казалось, что пальцы его сомкнуты уже целую вечность.

– Готов!

– Тогда давай. Ну!

Слова были приказом – решительным, резким, хотя голос Ханы был слишком тих, чтобы его смогли расслышать стоящие рядом, тем более на фоне рокота бушующей толпы.

В сотне метрах внизу барка уже отчаливала. Чен Шизуока извлек из кармана крохотное пластмассовое устройство и нажал кнопку. Сигнал неуловимее электронного призрака был послан. В плотной толпе внизу послышались крики...

– Не бойтесь, – хотел успокоить их Чен, так как знал, насколько безвредны большие надувные штуковины, выныривающие из вод канала неподалеку от барки.