– Кожа, кровь, кости, пол, мускулы! Вы можете мне дать это?

Хоксмур снова прилагал все усилия, чтобы объяснить дело. Но леди не интересовали детали. Она даже не хотела слышать о том, что ей не возможно вернуть тело.

И желала, чтобы Николас совершил это во что бы то ни стало.

Но в то же время — и это уже было достижением, которое вселяло в Ника надежду — Дженевьев не хотела, чтобы Хоксмур оставлял ее одну. Она даже жаловалась, что когда Николас уходил, ей в Аббатстве было мучительно тяжело.

Хоксмур испытал огромную радость, узнав, что леди скучала без него.

И все же он решил иногда оставлять леди в одиночестве.

– Я могу прислать людей,— предложил он.

– Настоящих людей?

– Пока нет. Ваша компания будет временно ограничиваться отдаленными фигурами. Такими, как священник, например. Может, подойдет небольшая компания, веселящаяся в соседней комнате или возле пруда, а так же звуки, отдаленные образы людей, которые поют и танцуют.

– И я никогда не стану к ним присоединяться? Нет, спасибо, Ник. Просто навещайте меня, когда будет у вас свободное время. И вы должны принести мне хорошие вести.

– Хорошо.— И он пошел, уже перенося мысленно свое сознание в другое место. Отправился по пути скорого выхода из сети, возвращаясь к своим обязанностям, воодушевленный и полный решимости, поскольку леди не хотела его отпускать.

Перед тем, как уйти от нее, все, что мог сделать Хоксмур — показать леди, как уснуть.

Но Ник был и глубоко разочарован той несправедливой реакцией женщины, которую он любил. Хотя и убеждал сам себя, что на разочарование и горечь не имеет права. К тому ж, он хотел предложить ей счастливое будущее.

Кроме того, Ник был совершенно уверен, что на уровне своей основной программы требование Дженевьев восстановить ее тело было невозможно осуществить.

Нигде в своей безупречной и обширной памяти он не находил никакого указания на то, что множество данных, которыми обладает оптоэлектронный человек (власти не пришли к общему суждению о термине, относящемся к обоим типам запрограммированных людей), будь он органический или искусственный по происхождению, можно успешно загрузить в живой мозг. Не было таких примеров. Или Ник не знал их.

А то, что Хоксмур чувствовал, некоторые люди определили бы как стремление одной программы к другой.

Из-за застенчивости Нику трудно было объясниться с леди Дженевьев. Но ведь он стал испытывать подобное гораздо раньше, чем удалось наладить с леди близкие отношения.

Все началось, когда он впервые увидел ее за несколько месяцев до ее несчастного путешествия к Иматре.

Леди уже достаточно пробыла в мире Хоксмура, чтобы появилась необходимость объяснить степень различия в его мире между восприятием и взаимодействием.

Все, что видит живой человек или оптико-электронный, является воображением.

Не так ли?

При очередной встрече леди и Ника, состоявшейся несколько минут спустя по понятиям реального времени для живых Дженни, пытаясь смириться с неприятным фактом своего нового существования, выразила раскаяние в ее недавней резкости и кажущейся неблагодарности.

Она только повторяла, что благодарна Хоксмуру за спасение, соглашалась, что призрачное существование среди призрачных людей лучше, чем смерть.

И с такой настойчивостью леди повторяла это, что у Ника сложилось ощущение, будто она старалась убедить в чем-то саму себя.

Ник был рад благодарности Дженевьев, но был и глубоко задет тем, что любимая женщина могла отрицать его мир и все его существование.

Он буквально преклонялся перед этой женщиной. Особенно сейчас, когда она стала в чем-то подобной ему. если только слово “женщина” было применимо к такой, какой леди стала. Да, можно! Он настаивал на этом. Ведь и слово “преклоняться” было подходящим словом к тому, что он чувствовал.

Любовь? Исходя из банка данных, к которым Ник имел доступ, и волнующего присутствия среди них загадочного слова “любовь” Ник понял, что нелегко определить его значение.

В последующее посещение Аббатства Ник предпринял очередную попытку. Леди, казалось, тронули его доводы и аргументы. Она согласилась, что Хоксмур ей тоже нравится. Правда, нравится! Но продолжала настаивать вернуть ей каким-либо образом человеческое тело.

В этом, предупредила она, компромиссов не будет.