– Ну да, поступал и поступил, только меня два раза отчислили, – с иронией произнес Имант.

– Тебя?… Два раза?… Ты же в физико-математическом классе учился? На некоторых уроках ты был единственный, кто получал отлично.

– Дело было не в знаниях, – начал рассказывать одноклассник.

Имант поведал свою историю. Поступил в педагогический институт с оценками физика «хорошо», математика «хорошо». По математике придрались в одной задаче к отсутствию письменной проверки корней уравнения, задача была решена правильно, а корни проверены устно. Физикой Имант не особо увлекался, больше информатикой. Поступал на физико-математический факультет на отделение «математика и информатика». На две четверки мало кто сдал. В основном сдавали на две тройки. Тех, кто поступал по целевому направлению, на вступительных экзаменах тащили просто за уши. После поступления на организационном собрании некоторые студенты стали задавать вопрос, нельзя ли перевестись с отделения «математика и физика» на «математика и информатика»? При поступлении на направление «математика и информатика» был конкурс два человека на место, а на «математика и физика» пол человека на место. Поэтому плохо подготовленные абитуриенты подавали заявление на «математику и физику», в надежде на перевод в процессе обучения на другую специализацию. Заместитель декана пообещал, что два года обучение будет проходить по одинаковой программе для обеих специализаций и после второго курса можно будет перевестись, при наличии свободных мест. Имант хотел быть учителем информатики, усиленно изучал этот предмет, участвовал в олимпиадах. Спокойно учился два курса. В то время на физмате была система «темп», смысл которой для студентов заключался лишь в том, что в учебном году было не две сессии, как в нормальных университетах, а четыре. Идея бредовая, при системе «темп», лекционных и практических занятий меньше чем при классическом учебном процессе на столько дней, сколько занимают две промежуточные сессии. Студенту можно через день устраивать сессии, тогда на изучение материала останется ровно в два раза меньше времени. Система «темп» оценивала студента не по пятибалльной шкале, а на основе сложной системы баллов. Кроме сессионных баллов, были творческие баллы, которые можно было набрать, делая доклады по истории, мировой и художественной культуре и ряду гуманитарных дисциплин. Информатика началась через полгода с программирования еще советских микрокалькуляторов. Заведующий кафедрой был пожилой старичок, и новые технологии осваивать не спешил. Через два года у деканата вывесили список студентов, отсортированный по уменьшению общего суммарного балла. Имант оказался в нижней части списка. Декан с заведующим кафедрой информатики решили, что студенты из верхней части списка будут зачислены на «математику и информатику», а из нижней части на «математику и физику», так как их интеллект не способен освоить сложную науку «информатика». Бежать к заместителю декана было бессмысленно, он попал под цементовоз, а новый заместитель декана никаких обещаний не давал. Пришлось становиться физиком. На третьем курсе на физмат пришел учиться студент Виталий, который с треском вылетел с юридического факультета какого-то университета в Санкт-Петербурге, но там подсуетились одни родственники, а в Петрозаводске другие, работавшие в том же педагогическом институте. Виталика сразу зачислили на специальность «математика и информатика». Имант ходил к декану, спрашивал, как так получилось? Студент юридического факультета в своем университете, в лучшем случае, мог изучать высшую математику, а в педагогическом университете изучают математический анализ, аналитическую геометрию, линейную и высшую алгебры, дискретную математику, методику преподавания математики и возрастную физиологию. У Виталия, в лучшем случае, из общих дисциплин зачтены иностранный язык и история. На что декан ответил Иманту, что у них была бронь на тот случай, если кто переведется из другого ВУЗа, они ее решили отдать Виталию, а теперь свободных мест уже точно нет. На третьем курсе преподаватель по алгебре попал в аварию, которая произошла по его вине. Обязательного страхования автотранспорта в то время не было, поэтому ему пришлось оплачивать ремонт своей машины и автомобиля пострадавшего из своего кармана. Имант в то время был единственным работающим студентом. Преподаватель стал у него вымогать деньги, да так, будто и не вымогал. Если бы Имант заплатил, то все выглядело, будто он сам предложил взятку. На экзамене девчата, которые на вопрос, что такое схема Горнера с трудом мямлили: «это таблица…», получали тройки, в другом университете за подобный ответ сразу ставили двойку. А Иманта дважды завалили на экзамене после превосходных ответов. Третий раз надо было сдавать комиссии. В одной аудитории работали две комиссии. Имант пошел в ту, где не было его преподавателя. В итоге экзамен был сдан на оценку «хорошо», а преподаватель удивилась познаниям Иманта и сказала, поставила бы отлично, но это третья пересдача, меня не поймут. На следующей сессии за контрольную работу преподаватель Иманту поставил незачет. Имант не растерялся и обратился в центр репетиторства. В центре его спросили, где он учится, на тот случай, чтобы не нанять ему в качестве репетитора его же педагога. Он ответил, и его отправили к какой-то женщине. Через два дня Имант получил на руки решенную репетитором контрольную работу. Увидев решения, Имант обрадовался, значит, он решал правильно. На следующий день к нему подошла молодая преподаватель Женя Бабовец и спросила, зачли ли ему контрольную работу. Преподаватель призналась, что сотрудница центра, которую ему порекомендовали, сама закончила этот же педагогический институт, но уже забыла, как решать подобные задачи. Поэтому она обратилась к ней, так как они подруги, и то решение, которое было дано ему, собственно, написала она. Имант повторно выполнил контрольную работу и дважды был завален на зачете. Третий раз надо было пересдавать комиссии. Для Иманта комиссия был уже пройденный этап. Но не тут-то было. Преподаватель заявил, что Имант не сдал ни одной контрольной работы. Имант пытался доказать, что контрольные работы он сдавал, ведь иначе он не был бы этим преподавателем допущен до зачета, который дважды провалил. Имант показал черновики и просил декана проверить еще раз, или дать решить новую контрольную работу во время экзамена, ведь материалом Имант владел превосходно. Но декан был непреклонен. Вымогатель, валивший Иманта, понимал, что у парня есть шанс сдать зачет, поэтому подстраховался, воспользовавшись своими, как бы сказать по деликатнее, отношениями светло-синего оттенка с физиком Лоховым, который проявил солидарность и отказался принимать экзамен по физике лишь на том основании, что алгебру Иманту не сдать. В итоге, пока Имант записывался на прием к ректору, издали приказ об его отчислении. Ректор Иманта принял, полистал зачетку и удивился, как это можно иметь по предмету оценки «хорошо» и не сдать простой зачет? Вызвали заведующего кафедрой, вроде как можно было отменить приказ, но педагогический университет спешно отослал документы в военкомат. Единственное, чего смог добиться Имант, изменения формулировки в приказе об отчислении с «отчислен за академическую неуспеваемость» на «отчислен в связи с уходом в армию». Прямо, как в сорок первом году прошлого века. Также Иманту удалось получить разрешение на сдачу экзамена по физике известному профессору Чайковскому. Не каждый студент с первого раза мог сдать экзамен Чайковскому на тройку. Имант с первой попытки сдал на «хорошо», хотя понимал, что преподаватель не поставит «отлично», ведь ситуация будет совсем нелепой, студент сдал экзамен на «отлично», а его отчисляют. Служил Имант под Санкт-Петербургом, в части его ценили, по просьбе офицеров занимался с их детьми репетиторством по информатике. Все, с кем репетировал Имант, поступили в престижные университеты Санкт-Петербурга. Во время службы ему несколько раз предлагали поступать в высшие военные командные училища и даже в военно-космическую академию имени Можайского. Но Имант предпочел по окончании службы в армии восстановиться в университете и доучиться в педагогическом ВУЗе. При восстановлении Имант узнал, что преподаватель, который его подставил, уехал преподавать в Африку. Учился Имант на повышенную стипендию, в межкурсовой олимпиаде по математике занял второе место. На последнем курсе приехал из Африки тот самый злополучный преподаватель. И снова ему надо было сдавать зачет. Преподаватель допустил ошибку, пообещав, кто напишет контрольную на отлично, на зачете будет освобожден от решения задачи, так как задача автоматом будет засчитана на оценку «отлично». Имант без труда написал контрольную на «отлично». Один вопрос ответил на «хорошо», преподаватель придрался к пустяку, Имант не сказал, что расстояние между точками величина неотрицательная. Второй вопрос Имант считал, что на тройку по любому ответил, просто разволновался. Таким образом, первый вопрос в билете был оценен на «хорошо», задача была зачтена на «отлично», второй вопрос, ну пусть на три с минусом. «Зачет» преподаватель должен был поставить. Но педагог поставил «незачет». Иманту пришлось написал апелляцию на имя декана, тот поставил визу: «убедительно прошу разобраться». Месяц заведующий кафедрой тянул резину, а потом отказался разбирать апелляцию, говорит, не хочу ссориться с преподавателем. Можно было снова идти к ректору… Но это пустая трата времени. Имант не доучился до степени специалиста всего один семестр. Вскоре Иманту пришло письмо, его приглашали служить в часть по контракту, поэтому Имант взял диплом бакалавра и уехал под Санкт-Петербург. На одного учителя в Карелии стало меньше. Ведь Виталик, который по сути, занял место Иманта на отделении «математика и информатика» не стал работать школьным учителем, и вообще уехал из Карелии. После такого отношения со стороны педагогического университета желание работать в школе у Иманта окончательно пропало. Преподаватель снова уехал в Африку, на этот раз прихватив с собой Женю Бабовец, оставив свою законную жену и сына в России. Имант вернулся в родную войсковую часть и поступил учиться заочно на юридический факультет, вскоре получил офицерские погоны. Судьба еще раз решила испытать Иманта, в армии начались реформы и сокращения. В часть приезжал генерал, который решил, что троечник из военного училища, несущий службу за Полярным кругом более достоин службы на офицерской должности под Санкт-Петербургом, чем Имант, заканчивающий получать второе высшее образование. Ему ничего не оставалось, как собрать вещи и идти искать работу в Санкт-Петербурге. Попалось объявление о наборе в полицию, подал документы. В полиции Иманта определили в ГИБДД и сразу повысили в звании. Педагогический университет, в котором учился Имант, через несколько лет признали неэффективным и ликвидировали, а здание передали бизнес-центру.

Глава 6

– Имант, ты молодец, – восхитилась я, – не бросил учебу, доучился!

Имант улыбнулся.

– Может, на выбор службы в полиции повлиял педагогический институт, – ответил Иман, – тут я могу бороться с таким же негодяями, как тот заведующий кафедрой, декан, Женя Бабовец и ее бойфренд – мальчик-переросток, который меня завалил. Иногда человек случайно перейдет дорогу в неположенном месте, это один разговор. Но есть такие водители, которые, сбив ребенка на пешеходном переходе, скрываются…

– Имант, я же нарушила правила, значит, я должна заплатить штраф? – поинтересовалась я.

– Не должна, – вздохнул Имант, – у нас неделя профилактики нарушений, выписываем предупреждения.

– Ну, а мне выпишешь? – поинтересовалась я.

– Конечно, давай удостоверение личности, – отозвался на мою просьбу Имант.

Я достала из сумочки паспорт и протянула Иманту. Быстро вписав в квитанцию мои паспортные данные, Имант вернул мне удостоверение личности и дал свою визитку.

– Извини, я с сержантом на службе, заболтался с тобой, – торопливо произнес Имант.

– Хорошо, как-нибудь позвоню, – попрощалась я, выходя из патрульной машины.

* * *

Вернувшись вечером домой, я увидела, что дверь бабушкиной квартиры взломана. Некоторые части мебели были покрыты черным порошком, в квартире работала бригада полиции.

– Квартиру ограбили? – растерянно произнесла я.

– Кто Вы, гражданка? – спросил молодой человек в погонах лейтенанта.

– Я Ирина, это квартира моей бабушки. На время операции я приехала к ней из Москвы, – ответила я.

– Как же Вы приехали к бабушке, если она на операции? – поинтересовался полицейский.

Признаюсь, такого идиотского вопроса я не ожидала услышать.

– Предъявите документы, – попросил обладатель лейтенантских погонов.

Я молча протянула ему паспорт. Полицейский раскрыл его и увидел в нем квитанцию, выписанную Имантом.

– Вы нарушитель общественного порядка, – произнес полицейский, листая страницы паспорта, – у Вас московская прописка.

Ну, какой же он тупой, ведь я только что сказала, что приехала из Москвы. У некоторых особей мужского пола, относящихся к семейству полицейских, напрочь отсутствует способность к мышлению за рамками уголовного кодекса. Похоже, это как раз, такой случай.

– Да, я из Москвы, приехала к бабушке, бабушку положили в больницу, я буду присматривать за квартирой и носить передачи бабушке.

Полицейский помолчал, молча вернул мне паспорт.

– Допустим. Кто может подтвердить Ваши слова, – меланхолично произнес лейтенант.

– Соседка Зинаида и старший лейтенант полиции Имант Петров, – выпалила я.

– Старший лейтенант Петров Ваш знакомый? – с пристрастием спросил полицейский.

– Да! – громко и четко произнесла я.

– Квитанцию о нарушении перехода улицы он тоже выписал по знакомству? – продолжил допрос полицейский.

Похоже, ловить преступников этот лейтенант не собирается. Понятное дело, намного легче ловить на словах пострадавшего. Я решила пригласить Зинаиду и направилась к входной двери.

– Я Вас не отпускал, – зашипел лейтенант.

– Во-первых, Вы меня не задерживали, во-вторых, Вы не представились, а в-третьих, я не видела Ваших документов, – спокойным голосом ответила я и независимой походкой вышла из квартиры и подошла к входной двери квартиры Зинаиды. Нажала на кнопку дверного звонка. Раздался душераздирающий кошачий крик. На пороге появилась Зинаида.