— Девочки, даю две минуты и вхожу. — Услышала я голос из-за двери. — Ау, здесь есть кто-нибудь?

— Ну, я, — прошептала я и продолжила валяться. Меня, понятное дело, не услышали.

— Так значит, никого? — спросил голос.

— Угу, никого. — Ответила тихо я.

Послышался звук открываемой двери в разделительный тамбур, затем открылась и ведущая в мою обитель.

Трудно сказать, у кого глаза были более удивленные — у Вадима — прораба или у парня, что стоял рядом.

— Здрасте. — Сказал Вадим. И я моргнула. Посмотрели мы друг на друга, от чего у меня явно произошло 100 % покраснение. А он продолжил будничным тоном. — Лежим? Хорошо лежим, не холодно?

— Ууу… — простонала я, видя его приближение, и как он старается не наступить на мои документы.

— Жива.

— Хмык. — Снова я. Но мне уже все равно, меня застукали и теперь неизвестно, что будут делать. Может тут оставят?

— Идти не можешь, разговаривать тоже. Нервное, да?

Я снова моргнула.

— А раз ты здесь не для занятий со стояком, то, Коль, ты принимайся, — обратился он к парню, — а я сейчас вернусь.

Смутно помню, как очутилась в кабинете прораба. Кажется, шла я самостоятельно, а вот поддерживать меня и нести мои вещи пришлось Вадиму. Меня усадили на софу с длинной историей, что ее, как антиквариат индийского происхождения, красило. В руки дали большой стакан воды и порекомендовали выпить.

В голове постепенно стало проясняться.

— Столько событий за один день. — Начал говорить Вадим, внимательно поглядывая на меня. — Неудивительно…

— Что, голова пошла кругом?

Он кивнул и опустился на стул рядом.

— Чай, кофе, коньяк, водка, текила, мартини?

— Ты уже предлагал. Я отказалась и за последние пять минут все еще не передумала.

— Это не предложение, а перечень.

— Того, что в наличии? — я отложила стакан и легла, с трудом подтянув ноги. Будь проклята моя неустойчивость к стрессам. Теперь я обессилела и ослабла.

— Нет, недостающего. Может, мне девочек позвать? Посидят рядом до тех пор, пока машина приедет.

— Я девочками не увлекаюсь.

Вадим не привык к моим шуткам, поэтому некоторое время внимательно на меня смотрел.

— Не нужно. Не хочу предстать в подобном виде. Руководитель должен быть в форме.

— Даже если он не в форме.

— Или без формы…

— Шутишь, — улыбнулся он — Полегчало?

— Нет, еще знобит, но на этой кушетке не может не полегчать. Поговаривают, ты ее из Индии привез разбитую в хлам, да так от хлама избавиться и не можешь.

— Я ее восстановил.

— Лежу на «восстании из пепла».

— Вполне живописно лежишь.

— О, да! Представляю этот видок. Заостренный нос, бледная кожа, помятая одежда и волосы, сбившиеся в гриву.

— Огромные лихорадочно блестящие глаза, нездоровый румянец, аристократическая бледность и романтическая дрожь. Что может быть прекрасней?

— Прекраснее романтической дрожи? Не знаю… лихорадочная или эпилептическая дрожь?

— Дрожь при бешенстве. — Предложил Вадим. — Это не дело, ты вообще что-то пьешь?

Я подумала и ответила. — Давай коньяк.

— Другое дело. Коньяк — это хорошо.

— А на пустой желудок? — спросила я недоверчиво.

— А желудок пустой? — уточнил он.

— Есть немного.

— С обеда — немного?

— С ужина.

— Неплохое «немного». С ужина прошлого или позапрошлого.

— Я не мазохистка.

— Так сразу и не скажешь. — Он спрятался за открытой дверцей шкафа, немного повозился и вынырнул с большим бутербродом и такой же большой чашкой. — Уверена?

— Да. Так же сильно, как и в то, что ты садист. Тут же холестерина немеряно, а если я на диете.

— В процессе изготовления «докторской» стада свиней, коз, коров и кошек потерь не понесли. Ешь спокойно.

— Ага! Химией травишь.

— Угощаю. Ты от трапезы не отвлекайся, остынет — кофе с коньяком превратятся в гадость.

— Вот, теперь ты точно дал определение угощению.

Уютную атмосферу в маленькой комнатенке нарушила телефонная трель.

— Охрана звонит, кажется это за тобой. — Ответил он на мой вопросительный взгляд. И уже в трубку. — Да? Нет, она у меня. — Ответил Вадим. — Пошли их к правому крылу, там от лифта недалеко. — Прослушав вопрос, ответил. — Нет. Я сам ее спущу.

— Меня с лестницы?

— Кубарем и пну пару раз на поворотах.

— Садист.

— Скоро им стану.

Мою сумку и чертежи в папке он передал все еще сидящей мне, затем накинул на меня плед и под возмущенное — Вадим, что ты делаешь? — Поднял на руки и вынес.

В коридоре, понятное дело, смолкла. Давно меня на руках не носили. Праведную речь, взывающую к его самообладанию, я не высказала даже в лифте. Когда меня усадили на заднее сидение машины с водителем и аккуратно поставили сумки, я непреднамеренно следила за руками нашего прораба.