— Эй! И как это, вообще, называется: полет фанеры над Парижем или крыша едет не спеша, тихо шифером шурша? — я продемонстрировала разрывы на своей рубашке. — Она нас спутала, и приставать начала…

А от него ни звука. Поднял визитершу и бесшумно удалился в потолок.

— Лихо, твою мать! Вернись обратно, я с кем разговариваю!

— Он не вернется, — Урурк завис рядом со мной и тихо добавил, — во всяком случае, не сию секунду.

Услышав это, моя интуиция поскребла в затылке и выдала феноменальную вещь:

— Усыпление Лихо как-то связано с этой… выдрой?

— Непосредственно.

— Потрясающая новость! — сыронизировала я и села на крышку саркофага. Паук заштопав мою рубашку, тоже затих рядом. Сидим, а время идет… Вот и что теперь делать, если очень страшно ложиться спать. Во-первых: неизвестно, в чьих объятиях я окажусь к моменту пробуждения, во-вторых: даже если это будет Лихо, то мне в его ручищах ничего хорошего уже не светит.

Или светит? Может, он не совсем помешан на этой Рагу?

— Лихо… — позвала я пронзительно. — Я понимаю, что ты меня в гробу видел, как в прямом, так и в переносном смысле, и спустя столько лет мечтаешь уединиться с дамой… эээ сердца, но не мог бы ты прояснить пару моментов?

В ответ молчание. Ладно спрошу у мохнатого.

— Урурк, почему он подставил гадину под брошенный мною кирпичик?

Ощутила движение воздуха, а следом явление двух пустотелых перчаток, судя по положению, гневно упертых в бока.

— Не кирпичик, а родовую ценность. Не гадину, а Рагшаю, и подставил я ее под твой кривой бросок, чтобы незаметно усыпить. — Прорычал объявившийся рядом Лихо.

— Усыпил?

— Да, — сняв перчатки, вурдалак тоже сел на саркофаг, — зачем ты пустила ее к себе?

— Ой, сейчас отвечу сущую банальность — я спала! Ты лучше скажи, каким образом она в твой склеп заявилась? У вас что, свободное посещение заключенных? Или она на особых правах?

— Рагшая…, она…, она… — серокожий не нашел, что ответить и потянулся к своим волосятам. Прикоснулся, провел по ним рукой, вызвал маленькое торнадо из перхоти и промолчал.

Предположила первое пришедшее в голову:

— Привела к твоему облысению?

— И не только, — послышалось от паука.

На это Лихо, печально вздохнул: «Она уникальная» и временно выпал из реальности, глядя куда-то вдаль рассредоточенныфм взглядом.

— Угу, — согласилась я, — у нас таких уников чаще всего держат закрытыми в учреждениях с мягкими стенами. Где особо почитаются рубашки с длиннющими рукавами.

— Дом терпимости? — тихо предположил черный восьмилапик. — У них как раз мода пошла на рукава, в пол.

— Хороший вариант, но я думала о дурдоме.

— А тебе туда нужно? — вампир, выплывший из астрала, грозно посмотрел на меня.

— Рано, но, если подумать, то еще пара пробуждений в твоем мире и я сама к ним в гости напрошусь.

Серокожий скривился недоверчиво и свернул тему к насущным вопросам:

— С Нардо поговорила?

— Не успела, нас прервали. Ты предлагаешь опять вздремнуть? Или испугаться до потери пульса, как это было в круглом храме?

— Это уже не имеет значения. Рагшая тебя видела.

— И что с того? Да, Рагу из лишая проникла в твоей склеп, залезла в саркофаг, разбудила меня и получила по морде родовой реликвией, но…

— Рагшая, тебя видела! — повторил он еще более отчаянно.

— Плевать, — заявила грозно. — Главное, ее «видение» можно списать на ушиб головы.

Но вместо того, чтобы порадоваться, вампир скривился. Пришлось спешно менять тактику.

— Ладно, тогда вопрос: ее явление сюда законно или незаконно? То бишь, может ли она во всеуслышание объявить, что встретилась со мной в твоих апартаментах?

— Не знаю. За три прошедших столетия многое могло измениться.

— И где мы можем узнать об этих изменениях? Оракул, газетные вырезки, свод законов Ритри? Может, интернет есть? Социальные сети или бабушки на лавочках?

Лихо никак не вопросы не отреагировал, опять начал медленно выпадать в осадок:

— Эй, выходи из ступора! Разберемся мы во всех хитросплетениях ваших законов, зуб даю. То есть вставную челюсть дам когда-нибудь чужую! Жизнь еще не закончилась!

— Моя еще долго не закончится… — последовал его ответ.

— Ладно. Верю, тебе плохо, хуже некуда. Могу помочь. — Покосился на меня глазами больного ретривера, пришлось поменять свое заявление. Даже за руку его взяла и ободряюще сжала. — Постараюсь помочь. Ну, чего ты киснешь?