Рука Макса, только что обнимавшая за плечи, скользнула мне на шею и легонько сжала сзади:

— На колени, саба, — негромким голосом почти без всякого выражения приказал он и закрыл за нами дверь, поворачивая ключ.

Я молча опустилась на колени, покрываясь мурашками — может, от того, что в комнате было слегка прохладно, но, скорее, от сексуального голоса, в котором я не услышала ни единого сомнения в том, что ему могут не подчиниться.

Сбросив ботинки и не глядя на меня, Макс прошел внутрь. Периферическим зрением я следила за тем, как он подошел к стене, выбрал один из стеков, вернулся ко мне.

— Закрой глаза и сиди ровно. Я буду задавать вопросы, — тем же тоном продолжил он. — Ответишь честно — не получишь ни одного удара. Будешь много врать — окажешься на скамье для порки, и то, что было внизу, покажется нежными ласками.

— Да, господин.

— Как ты относишься к оральному сексу?

— Нормально. Если его не делают мне.

Он хмыкнул:

— Кажется, кто-то подпортил впечатления, верно?

— Да, господин.

— Хочешь еще порки позже?

— Да.

— Нравится стоять на коленях?

— Да, — ответила я еле слышно, чувствуя, как краснеют даже уши.

— Горловой минет?

— О, нет, — испуганно выпалила я, и он снова хмыкнул:

— Хорошо. Анал? — спросил он, осторожно отбрасывая стеком мои волосы назад. Чертово платье снова сползло, и я сидела перед ним на коленях вся красная, с затвердевшими, бесстыдно торчащими вверх сосками.

— Лучше не сегодня, — попросила я, зажмурившись крепче, и услышала в ответ смех:

— Интересно, что с тобой можно делать сегодня. Проникновения сзади? Пальцы, пробки?

— Ммм… да, можно, — скрепя сердце, выдавила я. Но в следующее мгновение стек свистнул в воздухе и огрел по спине.

— Ау! — завопила я, раскрыв глаза. — Ты что?

— Я сказал, не врать. Не надо разрешать того, что категорически не хочешь. Мне не нужны сабьи одолжения, мне нужны твои оргазмы.

— Сабьи? — рассмеялась я над забавным словечком, но тут же умолкла, едва задрав голову, чтобы посмотреть в его суровое лицо — а потом спуститься взглядом ниже, где под тонкими черными брюками обнаружился внушительный бугор.

— Я хочу еще раз услышать ответ на последний вопрос, — сказал он, глядя в лицо. Я покраснела. Было страшно соглашаться, но даже по реакции собственного тела мне было ясно — я хочу.

— Я бы хотела попробовать, — выдавила я, опуская глаза. — Если осторожно.

— Я тебя услышал, принято.

Макс отложил стек, достал из кармана презерватив и расстегнул брюки, под которыми не обнаружилось никакого белья. Мой рот сам собой приоткрылся, когда взгляду предстал здоровенный член.

— Ты красивый, — прошептала я, невольно облизывая губы, пока он раскатывал презерватив по всей длине — и вздохнула с облегчением, что предохранение для него — не пустой звук.

— Давай, саба, — еле слышно приказал он, указав мне глазами направление, и я игриво подобралась к нему, чувствуя, как внутри все больше разгорается желания и азарта. Обведя его головку языком, я фыркнула:

— Клубничный?

— Подумал, тебе понравится, — с улыбкой согласился он, мягко лаская пальцами мой затылок. Я молча кивнула и приоткрыла рот шире, впуская его внутрь, чередуя посасывания с ласками языком и губами. Рука на затылке немного напрягала меня, но Макс не сделал ни единого движения, чтобы заставить меня взять его глубже — ни рукой, ни бедрами. Тяжело дыша, он просто стоял с закрытыми глазами и наслаждался, а потом глубоко вздохнул, намотал мои волосы на кулак и легонько потянул вверх.

Я поднялась и вопросительно посмотрела на него, пожирающего взглядом мое тело.

— Раздевайся, — отрывисто скомандовал он, все еще глядя на мою грудь.

Не спеша поднявшись, я сняла платье и трусики, чувствуя себя немного неловко — он был все еще полностью одет, не считая расстегнутых брюк.

— Туда, — велел он, указав мне глазами к стене, на которой висели цепи. Прямо под ними лежал мягкий мат. Осторожно ступив на него, я подошла лицом к стене и послушно подняла руки, позволяя заковать себя, чувствуя, как сердцебиение ускоряется с каждой минутой, особенно когда он затянул и подергал манжету. Боже, что я делаю? Я его даже не знаю. Что, если он сделает мне слишком больно? Что, если…

— Не думать, — рявкнул он, и увесистый шлепок огромной ладони по уже отшлепанному месту заставил меня взвыть и сжаться всем телом. После небольшой паузы он шлепнул снова — по другой ягодице. Судорожно схватившись за цепи, я напряглась всем телом, чувствуя себя беззащитной со скованными руками.

Еще один удар — и я бы заплакала, не столько даже от боли, сколько от этого чувства собственной незащищенности, но он больше не ударил, а погладил ладонями мои бедра, после чего теплые руки поползли вверх, лаская живот и, наконец, грудь.