В центре города все работало в привычном режиме праздника. По выложенным блестящим золотистым камнем улочкам бродило множество спортивного вида иностранцев. Особенно их было много на торговой улице Пирин, представляющую собой череду невысоких домиков, облепленных лавками с разнообразными витринами и вывесками. В основательных старинных домах с каменными заборами и деревянными воротами, как правило, размещаются традиционные таверны – механы, берущие основание с 19 века. Туристы дегустировали вино и раскупали сладости, косметику из розового масла, керамические горшки и разные сувениры.

На площади, возле входа в туристический информационный центр, с подчеркнутым достоинством выступал хор местных пенсионеров в народных костюмах, им подпевали нарядные бабушки, которые сидели на скамейке и, не теряя времени даром, вязали носки.

Напротив – над каменной стеной, опоясывающей храм Святой Троицы, – возвышается колокольня, подобно сторожевой башне. У выходов из этой маленькой крепости оборудованы фонтанчики со святой водой. Подобные фонтанчики можно встретить в разных уголках старого города, а вдоль тротуара проложены водостоки, в которых бурно течет кристальная вода прямо с гор. С одной стороны площади старинные механы: «Обецанова къща», «Барякова», «Дедо Пене», с другой – ночной клуб с незамысловатым названием The Club, а посредине – огромное раскидистое дерево и внушительный памятник болгарскому просветителю святому Паисию Хилендарскому.

На другой площади, у здания городской общины, детский коллектив водил хоровод вокруг фонтана, слабой струйкой бьющего из одного большого камня, похожего на упавший с неба метеорит. Другой фонтан с тремя разноцветными струями шумел возле картинной галереи. Вокруг на газончиках были установлены небольшие авангардные скульптуры. Тут же на всех углах продавалась всякая всячина, разливали пиво, пекли блины-палачинки, жарили пуканки (поп-корн) и надували сахарную вату.

Перед зданием читальни возвели сцену, где под громкие восклицания ведущего выходили спортсменки разных стран и участвовали в веселом конкурсе – разыгрывали номера, под которыми им предстояло носиться с безумной скоростью по крутому склону. Там же модные диджеи крутили свои диски. На лавочках, внимая музыкальному изобилию, раскладывали закуску любители выпить на пленэре.

На этом пестром фоне Аманда сильно не выделялась. Нужно было приглядеться к этой брюнетке, чтобы оценить особую грацию, свойственную красавицам, уже утратившим беспечное очарование молодости. Пару десятков лет назад Аманда еще обращала на себя внимание мужчин, вызывая приступы зависти и ревности у женщин, но сейчас ее красота потускнела и обрела сдержанную элегантность.

Среди праздных гуляк нашелся один мужчина, который пригляделся и моментально прикинул стоимость ее фиолетовой курточки от Toni Sailer, ботильонов от Salvatore Ferragamo, сумочки от Herm`es, часиков Happy Sport от Chopard. Зная толк в подделках, он заметил, что у этой дамы все настоящее. При том, что ее гардероб и аксессуары тянули как минимум на две сотни тысяч долларов, она не сверкала золотом и стразами, не слепила вызывающей роскошью. Все было подобрано в непринужденном стиле – эдакая скромность миллионеров, предпочитающих добротные вещи без лишних ярких деталей.

Пройдясь по городу, Аманда купила в книжарнице путеводитель по Болгарии, пару книг на английском языке о византийском искусстве и болгарской иконографии. Мужчина, который незаметно следовал за ней, убедился, что она проживает в одном из самых дорогих отелей города. Подождав, когда вспыхнет свет в окне последнего этажа, он довольно ухмыльнулся подтверждению своей догадки. Разумеется, это был президентский люкс.

DOLCE VITA

Вернувшись в свой роскошный по местным меркам номер, Аманда расположилась в кресле у камина. На сервировочном столике перед ней громоздилась ваза с фруктами, ассорти из ягод, клубника со сливками и какелон с фондю а-ля Валле-д’Аоста. Натюрморт дополняли несколько блюд с салатами, морепродуктами, сырными закусками, профитролями и бутылка вина Брунелло ди Монтальчино.

Лениво перелистывая альбомы, Аманда потягивала вино и макала хлеб в расплавленный сыр. Все эти деликатесы были для нее обыденностью, а вот ощущение, что впервые за много лет она путешествует одна и без охраны, доставляло ей особую радость и пьянило сильнее вина. Закутавшись в теплый плед, она предалась сладким воспоминаниям. Выискивая в памяти лучшие моменты своей жизни, она просматривала их будто на экране кинотеатра. Во тьме зала минувших лет, как в луче квантового проектора, пронзающего пространство и время, витали пылинки прошлого и складывались в яркие картины, смешиваясь с давно забытыми снами…

Когда Аманда была совсем молоденькой девушкой, один начинающий репортер заметил ее выходящей из золотистого Mercedes 450SEL в районе Ватикана. Следом затормозила красная Alfa Romeo Alfasud с калабрийскими номерами. Из нее вылезли трое крепких мужчин, подозрительно смахивающих на боевиков Ндрангеты (калабрийской мафии).

Было жаркое летнее утро. Солнце напекло хмельную голову уже слегка подвыпившего работника желтой прессы, и поначалу ему пригрезилось, что это одна из восходящих звезд экрана. Смешавшись с толпой туристов, фотографирующих собор святого Петра, репортер сделал несколько снимков красавицы. Мрачные южане из ее кортежа не обратили на него внимания, вслед за длинноногой грацией они влились в очередь желающих попасть в музей. Репортер вскочил на свой мотороллер и помчался строчить статью о страшной Ндрангете.

После того, как его, понося бранными словами, вытолкали из всех редакций: OGGI, Epoca, Visto, Gente, Cine, Bolero, Tele Tutto и Grand Public, до него, наконец, стало доходить, что он обознался – на фото не кинозвезда, а какая-то студентка. А те, кто снизошел пробежаться взглядом по тексту, высказались, что автор был явно не в своем уме.

Однако молодой репортер не унимался:

– Нет, вы посмотрите, – приставал он, теперь уже не к редакторам, а к завсегдатаям очередного бара, размахивая глянцевым отпечатком, – Какая красавица! Какие глаза! Фигура!