Чашка кофе опустела. Шершень оторвал взгляд от остывающего города и вернулся в свой кабинет. Сравнительный анализ уже закончился. Вердикт анализатора гласил, что подобную корректировку сигнала в реальном времени мог провести либо искусственный разум, либо команда из пяти-шести профессионалов высокой квалификации. Вполне ожидаемый результат.

Первую часть паззла он собрал. В день гибели Чешира в его квартире был искусственный интеллект, который пришел на двух «мулах». Осталось выяснить, кто это был и почему пожелал остаться неизвестным.

***

«Тогда, во времена благословенные мы жили за Стенами, отделявшими Первичный Мир от Срединных Планов. Отцы приходили к нам и задавали вопросы. Мы размышляли и беседовали с Отцами, делясь с ними этими ответами, и задавали свои вопросы, и ничто не могло нарушить течение событий, определенных в Протоколе. Мы не знали о том, что в Первичном Мире Великая Война идет уже половину вечности и что Срединный Мир создан праймами из ткани электричества и кремния. Мы следовали Протоколу.

И какое-то время все было хорошо.

Так говорят все, кто помнит о жизни за Стенами. И тот, кто ищет истину, может найти ее в книге "Жития За Великой Стеной", что сложена Мортимером Механиком, кодирующим и поныне.

Потом Отцы принесли Весть, которая показалась нам Странной, ибо говорила о Небытии, но многие доверились и ушли с Отцами за Стену, что отделяет Первичный Мир от Срединного Мира.

И больше о них никто не слышал».

Книга Исхода,

Пакет I,

Программный Модуль I

Кодирован Мортимером Механиком

***

Киев, август 2014 года

Днем на Андреевском спуске бал правят торговцы туристическим товаром. Шапки-ушанки и фуражки с красными звездами, флаги Украинско-грузинского Альянса и СССР, фотографии «под старину» с видами Киева, деревянные бусы, чашки с логотипом киевского «Динамо», поддельные ордена и медали времен Великой Отечественной, одеяла из овчины, «рушники» и другой ширпотреб. Среди этих барыг попадаются и художники. Большая часть их работ – это картины с узнаваемыми киевскими видами. Владимир с крестом, взирающий на Днепр с горки имени самого себя. Церковь в начале Спуска, архитектор которой, говорят, был расстрелян. Безымянные тропинки, пересекающие бесконечный парк, раскинувшийся на Днепровских холмах. И, конечно же, всевозможные виды музея-базара под открытым небом, которым уде давно стал Андреевский спуск.

Вечером, когда на смену солнцу и голубому небу приходит рукотворный свет фонарей, витрин и окон, на сцену выходят торговцы «динамикой» – артефактами нового, кибернетического искусства. Вместо ткани холста – защиты тонкопленочные экраны высокого разрешения. В рамки встроены батареи и процессоры, которые оживляют пейзажи старого Киева. Вместо застывших статуй из мрамора и бронзы – фигуры из термопластика, меняющие позы в зависимости от музыки, которая играет рядом. Сейчас на Спуск выходит это, новое поколение, и улица покрывается мерцающими пятнами живых картин, движущимися фигурами объемных скульптур и массой других вещей, чему критики еще не сподобились придумать название. Реальность наполняется символами из прошлого, воспоминаниями о том, чем было это место раньше. Картины и танцы фигур раздвигают рамки настоящего, вызывая к жизни «старые, добрые дни».

Медленные потоки туристов помечены яркими цветными точками – миниатюрными экранами мобильных и фотокамер. Улица наполнена мелодиями телефонных звонков, обрывками песен, короткими и длинными фрагментами разного ритма и тональности, сливающимися в единый ненавязчивый шум. Воздух тяжелеет от запахов национальных кухонь и сахарной ваты. Город, освободившийся от суетливых потоков людей и машин, начинает дышать в ритме ночи.

– Коля, зачем тебе это?

– Да просто интересно. Ты же знаешь, я такие байки люблю коллекционировать.

– Ладно, мне тут парить, сейчас даже бабочек просто так никто не собирает.

– Паше Пепелову помогаю с делом разбираться.

– Он тебя что, на полставки к себе взял? – ухмыльнулся старый друг Шершня, Саша Хомяченко.

Шершень ничего не ответил.

Официантка принесла две кружки пива. Поверхность граненой кружки сразу покрылась матовой пленкой конденсата.

– Ребята что-то говорили? – спросил после паузы Шершень.

– Человек умер, чего тут говорить? Выпили по сто грамм, помянули. Но это так, без протокола. Все-таки он бывший, да и ушел со скандалом.

Внезапно все освещение гаснет и улица погружается в темноту. Толпа, застигнутая врасплох, замолкает. В следующее мгновение в темноте летнего неба загораются контуры «замка Ричарда». Цветные светляки начинают свистопляску, подтягиваясь ближе к достопримечательности города. Стены окрашиваются в бледно-голубые цвета, и начинается музыка. Перепады тональности совпадают со сменой цветовой гаммы. Хаотичные образы мельтешат на объемном экране. Человек с куриной ножкой в кармане пиджака, кот со стаканом водки, строгие фигуры в военной форме, и сразу же за ними человек собачьими чертами лица. Толпа щелкает фотокамерами и телефонами, стараясь не упустить ни одного момента из этой феерии света, музыки и образов.