И все же это гораздо более ясные примеры по сравнению с «принять во внимание». Вот тут я понимаю, что не понимаю ничего. Имеет ли этот пример хоть какое-то отношение к вниманию? Или же речь, условно говоря, идет лишь о внимательном лице? А на самом деле требуется лишь выполнить какие-то действия, которые общество или кто-то заинтересованный ожидают от меня?

Что могут потребовать принять во внимание? Вероятно, какие-то обстоятельства или свидетельства, без которых не будет воссоздана полная картина происшествия, а значит, я не смогу произвести точное суждение и вынести верное решение. Просящий принять во внимание и даже требующий и приказывающий это каким-то образом зависит от моей способности составлять полноценную картину чего-то, а потом действовать на основе ее.

Даже преподаватель, требующий от студентов принять во внимание какой-то штрих, понимает, что на экзамене те студенты, которые этот штрих к своему ответу не добавят, вынудят его поставить им плохие оценки. А ему этого не хочется, потому что он, как честный учитель, обязался дать им хорошее образование. И он снимает вину себя тем, что в нужном месте требует обратить внимание или принять во внимание то, что важно.

Но ведь в данном случае можно считать, что преподаватель требует просто запомнить. И это будет верно.

Однако, когда такое же требование высказывает на суде адвокат, он обращается не к памяти, а к образу мира, который объясняет, почему подзащитный совершал те или иные действия или не совершал их. Это не вопрос запоминания, хотя для вынесения суждения судья или присяжные, бесспорно, должны эту деталь запомнить. Но тут обращение не к памяти, а к разуму.

Без «принятия во внимание» они не смогут производить суждения, то есть рассуждать здраво.

Точно так же и учащиеся, если не примут во внимание, к примеру, боковую скорость ветра, не смогут решить физическую задачу о том, как летит стрела. Решать задачи – это думать.

В итоге мы имеем выражение, которое описывает, как использовать внимание, чтобы заставить работать либо память, либо рассудок, либо разум. И похоже, это основное использование внимания. Непонятно только, причем тут внимание вообще! И особенно, как можно в него что-либо принимать?

Чтобы можно было принять во внимание что угодно, хоть образ, внимание должно быть неким пространством и обладать объемом.

Вот если речь идет о том, чтобы обратить внимание, – это привычно. И мы непроизвольно понимаем внимание как некий поток восприятия, то есть что-то вроде луча фонарика наоборот. То есть как луч, не изливающийся из источника света, а вбирающийся в него вместе с воспринятым.

Уже сам по себе образ вбирающегося, а не изливающегося луча, странен. Природа, кажется, не знает подобных примеров, хотя воображение запросто создает подобный образ. Очевидно, он из разряда тех сложных вещей вроде теории относительности, которые редко бывают доступны обитателям нашей планеты. Что не значит, что невозможны условия, в которых подобные лучи существуют. Возможно, это происходит там, где время течет вспять.

Но это если речь идет о луче света. А мы говорим о восприятии, и тут физическая аналогия весьма сомнительна. Тем более что никакой луч из глаза, кажется, не исходит, хотя все знают, что временами наши глаза светятся, и это физика не объяснила. Тем не менее, физически глаз – это воспринимающая поверхность, составленная из множества рецепторов, которые не испускают, а наоборот, вбирают в себя свет, отраженный от предметов.

Что означает, что восприятие – это способность выводить суждения о предметах по тем отблескам, что от них отражаются. Но вот внимание описывается языком именно как некий луч, истекающий из глаз и остальных органов восприятия. Именно поэтому внимание можно обратить или направить на что-то. Действительное ли это описание явления, или же всего лишь иносказание, метафора, дающая лишь самую отдаленную опору для понимания действительного явления?

Как бы там ни было, как только приходит сомнение в том, что понимание внимания как некоего луча весьма сомнительно, становится приемлемым и то, что внимание можно рассматривать как некий пространственный объем, в который можно принимать нечто. Например соображения, обстоятельства, условия. В действительности же – образы и только образы!

И если это станет очевидным, то возникает следующее сомнение: а о внимании ли идет речь, когда мы предлагаем принять во внимание? Образы существуют в той тонкоматериальной среде, которая называется сознанием. Но и в отношении сознания существует привычная культура понимания его как луча осознавания. При этом те же самые люди, которые видят сознание как лампочку, которую можно выключить щелчком выключателя, не задумываясь говорят о содержаниях сознания, о его глубине, о величии образов, хранившихся в сознании художника!

Иными словами, очень похоже, что выражение «принять во внимание» оказалось порождено общим отсутствием некой культуры, относящейся и к сознанию, и к вниманию, и к разуму, и даже к уму. Наблюдая сознание, человек вдруг замечает признаки внимания и приписывает их сознанию. И наоборот. И это закрепляется в речи. Причем чаще всего в научной.

Вот и в данном случае, если вспомнить, что с помощью требования «принять во внимание» говоривший заставил слушавших проделать какие-то действия, которые и были его целью. Иначе говоря, обращение ко вниманию тут вовсе не непосредственное, то есть внимание отнюдь не является главной целью говорящего. Опосредованно через включение внимания он управляет либо памятью, либо разумом слушателей. И добивается своего с их помощью, а не с помощью внимания.