Шрифт:
«…Пабло, ваши нынешние пока еще скромные успехи в разведке говорят: перед вами может открыться блестящее будущее. Для этого у вас есть почти все: способности и талант прирожденного агентуриста. Именно агентуриста, такое дано немногим.
И еще, Пабло, не ищите слабых противников, смело вступайте в схватку с самыми сильными. Победа над ними возвышает вас как профессионала, а результат служит на благо Британии! Нет ничего значимее и выше, чем благо Британии! Этому посвятили свою жизнь наши славные предшественники. В нынешних реалиях специальные операции – наше главное оружие!»
Подтверждение этим словам Миллер находил в том, что в день открытия новой штаб-квартиры СИС в июле 1994 года ее удостоили своим посещением королева Елизавета, премьер-министр Джон Мейджор и министр иностранных дел Дуглас Хэрд. Их присутствие на церемонии красноречиво говорило, худшие времена для некогда гордости британцев – секретной службы, остались позади.
Об этом говорил премьер-министр Мейджор:
«…Господа, пришло время, когда разведка и контрразведка – это наше особое оружие, должны занять заслуженное вашими славными предшественниками место в отстаивании национальных интересов Британии. Они присутствуют везде, где находится хоть один британец!
Нам и нашему союзнику – США, удалось сокрушить извечного врага Британии – империю зла! Но ее осколки – нынешняя Россия, продолжают нести угрозу. Впереди нас ждет непростое будущее, его во многом предстоит формировать вам».
«Будущее?.. Формировать вам! – мысленно повторял Миллер и задавался вопросами: – А каким оно будет? Что ждет меня?..»
Пол резко ушел из-под ног. Лайнер провалился в воздушную яму и через мгновение стремительно взлетел вверх. Второе падение было более глубоким, а подъем более затяжным. Двигатели пронзительно взвыли. Корпус лайнера сотрясла судорожная дрожь. Он оказался в зоне мощной турбулентности. По салону покатилась волна тревожных голосов. Пристли встрепенулся, посмотрел по сторонам, бросил взгляд за иллюминатор, покачал головой и сказал:
– Что-то не ласково встречает нас Испания. Никак не может простить нам разгрома Непобедимой армады при Гравелинском сражении.
Миллер хмыкнул и заметил:
– Ничего, переживем. Гораздо важнее то, как нас встретит Железный Стронг.
– М-да, с ним нам не повезло, – посетовал Пристли. – Я слышал, он еще тот цербер. Если цапнет, то мало не покажется.
Его опасения были не напрасны. Суровая слава о Железном Стронге – резиденте МИ-6 в Мадриде, Артуре Стронге бежала впереди него. Он оставался последним из могикан, кто еще помнил славные времена, когда одно только слово СИС приводило врагов в трепет. Стронг участвовал во всех тайных операциях на Ближнем Востоке за последние 30 лет и избежал провала. Ему давно перевалило за пятьдесят, а он продолжал исправно тянуть служебную лямку. Завистники злословили: для Стронга жизнь – это работа, а работа – это жизнь.
За короткое время общения с ним Миллер в этом мог убедиться и вынужден был признать:
– Цапнет, не цапнет, но то, что нам придется отрываться не на пляжах Барсы, а в кабинетах и на явках с агентами, так это факт.
– А-а, это он пусть со своих три шкуры дерет! Мы ему не подчиненные! – отмахнулся Пристли.
– Справедливости ради, Стронг не позволяет расслабляться и себе. Работает без выходных.
– Ну, это его дело. Говорят, у него в лексиконе всего два слова – исполнить и доложить. Что, правда?
– Ты отстал от жизни, Эдвард. Лексикон Стронга в последнее время существенно расширился, – с улыбкой ответил Миллер.
– Да мне плевать на него и на его лексикон!
– А зря! Тебе, нашей надежде, надо бы знать кое-что из цитатника Стронга.
Пристли хмыкнул и, горделиво вскинув голову, заявил:
– Приятно такое слышать от восходящей звезды управления.
– Не обольщайся, Эдвард, это аванс, его еще надо отработать.
– Пабло, ты уже вещаешь как Мистер Си. Ну да ладно. Так чем обогатился словарный запас Стронга?
– Можешь записать.
– Спасибо, запомню. Надеюсь, в нем не больше трех слов?
– Больше. Как утверждает Стронг: «мистер Никто», если хочешь чего-то добиться в разведке, ты должен усвоить три правила.
– Как в сказке! И какие же? Ну-ка, ну-ка, поведай! – допытывался Пристли.
– Правила простые. Твоя любимая жена – работа. Твоя лучшая любовница – тоже работа. Твой родной брат – агент!
– Ну и родственнички! Хоть вешайся!
– Нравится или нет, а пока будем работать со Стронгом, это придется принять, – признал Миллер.
– Ладно, с родственником-агентом еще можно как-то согласиться. Но что касается жены и любовницы, это уж слишком. Как размножаться, Пабло?
– В перерывах между работой, Эдвард.
– Слава Господу, нам со Стронгом не служить. Поражаюсь, как он с такими замашками не стрижет розы где-нибудь в Солсбери или в Истборне?! – удивлялся Пристли.
– Стригут другие, а Стронг вправляет мозги таким дарованиям как ты, Эдвард, и будет вправлять еще не один год.
– Ну, это мы еще посмотрим. Ты лучше скажи, а с чего ему такая честь?