Он снова посмотрел на мальца, спящего на большой кровати. Потом перевел взгляд на Лешика, что посапывал в детской, и у самого сердце сжали тисками.

Жесть.

И это было самое культурное определение ситуации, в которой они оказались.

Он, уже больше ничего не говоря, с силой потянул девушку на себя. Маленькая, ладная, с ней справиться физически не составило бы большого труда. Взял в подмышку и понёс.

Руслана по-прежнему зажимала рот, не в состоянии справиться с подступившей истерикой. Слезы уже градом катились из её глаз.

Волгарский, как и большинство мужчин, ненавидел женские слезы. Сразу становилось не по себе. Просыпался древний инстинкт защитника, и возникала потребность сделать всё, чтобы слезы прекратились. Правда, жизнь научила Захара более скептически относиться к девичьим слезам. Сейчас дамочки чуть что и сразу научились пускать слезу, считая, что подобным образом имеют право манипулировать мужчинами.

Слезы Русланы – другое.

Ему удалось увести её из спальни.

– В комнате стоит радионяня. Как только кто-то из них проснется, мы услышим.

Его слова, наконец, достигли сознания Русланы, и она подняла голову кверху, желая посмотреть на него.

Даааа бл… ть…

Её глаза – это нечто. Огромные. Чистые. И полные боли.

Волгарский никогда бы не достиг таких высот в отельном бизнесе на побережье, если бы не владел едва ли не звериным чутьем, понимая, когда человеку больно на самом деле, а когда наиграно. К сожалению, последнее встречалось всё чаще.

Но глаза у Русланы были шикарными. В них смотришься, как в прозрачное озеро. А слезы, эти капельки, трогали.

Если бы они были знакомы чуть дольше, Захар непременно бы размазал её слезы.

Лучше – слизнул…

Черт, снова не о том думает! Совсем башка не варит.

– Куда… – шумно сглотнула, пытаясь остановиться, – вы меня ведете? Я хочу остаться…

– Руслана! – он развернул её к себе лицом и не совсем тактично встряхнул. – Соберись. Повторяю, никто у тебя Богдана забирать не собирается. Пусть ребенок поспит. Лешу ты увидела. Увидишь и ещё.

– Сегодня?

Вторично – б… я…

– Да.

Девушка медленно кивнула и повела плечами, скидывая с них его руки.

– Пошли в кабинет.

Как только в его доме появился ребенок, Захар отдал распоряжение подготовить рабочий кабинет рядом с детской. Ночами очень удобно. Несмотря на круглосуточное присутствие няни в доме, Захар предпочитал принимать активное участие в жизни сына.

Руслана послушно кивнула.

Умная девочка.

Де-воч-ка…

Некстати вспомнилось, как Макар на неё смотрел. Жадно. Заинтересованно. Уже мысленно раскладывая её под собой.

Злость колыхнулась в груди Захара. Ему-то лично что? У него с этой лялей другие интересы, и сейчас думать о ней, как о сексуальном объекте – кощунственно. Не сегодня – так точно.

Чуть позже… Вечером.

Руслана продолжала молча плакать. Пыталась успокоиться, но у неё ничего не получалось. Женщины… Вечно у них проблемы с эмоциями и самоконтролем.

Они прошли в кабинет, и он рукой указал на кресло.

– Присаживайся.

Надо сбавить обороты, перестать на неё давить.

Если бы речь шла о бизнесе, а не о живых людях, детях, черт возьми, он бы, напротив, был бы доволен. Оппонент эмоционально нестабилен, такого прогнуть под себя – раз плюнуть. Особых усилий даже не потребуется. Тут поднажал, там привел некие доводы, и всё, он в выигрыше.

Пройдя к бару, Волгарский молча достал стаканы и плеснул коньяка. Он сегодня напьется. Всё к этому шло. Вроде бы для анализа ДНК алкоголь в крови – не обязательное условие? Да и анализ делают не только по крови.

Он выпил залпом, второй стакан взял и вернулся к Лане, которая обхватила себя руками и посмотрела вперед.

Маленькая… Беззащитная…

Невероятна открытая.

– Возьми.

Он голосом привлек на себя внимание.

Лана повернула голову к нему, посмотрела на протянутую руку со стаканом, нахмурилась.

– Что это?

– Коньяк.

– Я не буду, – для убедительности мотнула головой.

– Почему? Тебе надо успокоиться.

Щеки девушки побагровели, сменив бледность.

– Захар, вы же видели, я кормлю!

Волгарский недоуменно пожал плечами.

– И что?

Теперь она на него смотрела, как на дурака.