Сайрус, к гадалке не ходи, знал о загадочной природе «целесообразности» раза в три больше, чем Дэмонра. Нордэна решила пойти с другой стороны:

— Какое из них было самое убедительнее, Ваше Величество?

Кесарь нахмурился:

— Инфляция. В текущей… ситуации рост цен был бы очень вреден.

— В текущей… ситуации показательные порки были бы весьма полезны. И разве нельзя, к примеру, обложить акцизами предметы роскоши, а на вырученные деньги субсидировать…

— Остановитесь, — устало прервал кесарь. — Здесь начинается разница между тем, что написано в книжках, и жизнью. Представьте себе только, нельзя. Вы считаете, если обложить акцизами предметы роскоши, их станут покупать меньше?

Дэмонра нравы большей части аристократии представляла скверно, но вопрос был несложный:

— Вряд ли.

— Именно. А где возьмутся дополнительные деньги?

— Не знаю.

— Тогда объясню. Лишние расходы вобьют в цены вещей, которые производят фабрики, принадлежащие элите. В лучшем случае, подорожает одежда. А могут подорожать, скажем, лекарства. Как раз к весне, к самому тифу, ангинам, простудам… Или удобрения, или сталь. Вы уже начинаете соображать, что мир, в отличие от нашего флага, не имеет четких границ черного и белого?

Тот факт, что симпатичные калладские ромбики имеют мало отношения к реальности, Дэмонра понимала давно. Но все равно не могла взять в толк, о чем так беспокоится кесарь. Да, привозные шелка, чай, кофе и табак в Каллад были дороги. Но, в конце концов, сукно вполне приличного качества производилось в самой кесарии. Никто бы без шелка не умер, особенно учитывая, что лето в традиционном понимании этого слова в Каллад длилось дней эдак десять-пятнадцать в год.

Нордэну так и тянуло спросить, когда же ей предстоит усмирять голодные бунты и жарить кошек. Только привезла из Рэды Матильду — и вдруг выясняется, что в сытом Каллад, оказывается, скоро есть будет нечего.

Кесарь впервые изволил поморщиться:

— Каллад нужен мир.

Дэмонра нисколько не удивилась. Каллад и впрямь был нужен мир. Причем весь и желательно сразу. Но можно было взять и по порциям. В священной книге нордэнов примерно так и было написано.

— Для новой войны, смею полагать?

— Именно. Думаю, даже такая отчаянная сторонница радикальных мер, как вы, согласится, что рудники Карды позволят нам быть более… убедительными.

— Лет через пять в лучшем случае.

— А если бы и через десять. Ни я, ни вы умирать не собираемся.

Дэмонре хотелось спросить кесаря, как часто смерть консультируется с ним на предмет того, когда и при каких обстоятельствах намерена его навестить. Но дальнейшее хамство ощутимо попахивало ссылкой, поэтому она сделала все возможное, чтобы смолчать. В поисках нейтрального ответа беспомощно обвела кабинет взглядом. Увы, блестящих идей от этого действия больше не стало.

— Ваше Величество, о чем вы думали, подписывая приказ о вводе войск Рэду?

— Вы намекаете, что я не думал вообще?

— Вот уж нисколько, — быстро возразила Дэмонра. Намекать кесарю на подобные вещи было небезопасно. — Я пытаюсь понять. О Каллад? О Рэде? О виарском хлебе? О рудниках? О том, что всегда полезно выставить из страны пару тысяч самых горячих голов? О чем-то еще?

Эдельстерн тихо фыркнул:

— Метко. Вот уж о рудниках и Виарэ я тогда точно не подумал.

— А о чем же?

— Какая разница? Мне сегодня утром математически доказали, что я, как бы помягче выразиться, идеалистически настроенный олух, который не заботится о своем народе.

— Будьте спокойны, подлецы, которые вам показали те бумажки с цифрами, о народе заботятся еще меньше.

— Ладно, вашу позицию я понял, — кесарь устало покачал головой. — Война и еще раз война. Настроения порядочной части армии мне ясны. Утопим в крови всех инакомыслящих. Мой покойный отец, не к ночи будь помянут, говорил то же самое.

— А ваш дальний кузен до сих пор говорит. К сожалению, он одними разговорами не ограничивается, — сболтнула Дэмонра прежде, чем успела подумать.

Эдельстерн наградил нордэну тяжелым взглядом. А она в очередной раз поняла, что ее злейший враг — не Сайрус и прочая «гражданская сволочь», а собственный язык. Срочно пойти и отрезать. Наклз бы такое решение одобрил.

— Не будь вы действительно хорошим офицером, во всяком случае, в понимании Вортигрена, я бы вас только за эти слова сослал куда-нибудь, куда солнце не заглядывает, — процедил кесарь. — Особенности моей родословной обсуждайте с товарищами в кабаках. Я и так помню, кому и кем прихожусь.