Присев на принесенное предшественником кресло, незнакомец, уставившись на Дарка лишенным эмоций взглядом, отстраненным голосом спросил:

– Ты понимаешь, что происходит?

Тот едва заметно кивнул:

– Да. Я в кресле, вы тоже в кресле. Я к своему привязан. Вы - нет.

– Значит, не понимаешь, - всё также, без намека на эмоции, констатировал мужчина и задал второй вопрос: - Раньше ты зарабатывал на жизнь в виртуальных боях. Получается, ты кибербоец. Так ведь?

Дарку очень не понравилось то, что о работе сказано в прошедшем времени. И если вспомнить все прегрешения, за которые имело смысл привязывать к креслам, с виртуальными делами ни одно из них связать не получится. Кого он в этой сфере мог настолько огорчить? Разве что тех, кто сделали неправильные ставки. Ну да за такое бойцов похищать не принято.

Молча кивнул.

– Тогда, как киберспортсмен, что ты можешь сказать об этом месте?

– Мне оно не нравится.

– Понимаю... Похоже, последний бой дался тебе нелегко. Мне кажется, ты до сих пор не отошел от его последствий. Слишком многое проходит мимо твоего сознания. Не замечаешь.

– Скорее, я не отошел от последствий того, что произошло после боя.

– Возможно, - согласился незнакомец.
– У тебя хорошая реакция, моим людям пришлось использовать шокер. А потом тебе вводили препараты, которые не лучшим образом влияют на ясность сознания. Да и другие методы применялись.

– Если я вам денег задолжал, или есть другие претензии, переходите сразу к делу.

– Предпочитаешь решать вопросы без долгих предисловий? Хорошо, я не против. Скажи, ты помнишь Милу?

– Какую Милу?

– Какую? Следовательно, ты знал не одну Милу? Взгляни на меня. Видишь мое лицо? Не узнаешь знакомые черты?

Дарк, напрягая туго соображающую голову, ухватился за те самые проблески чего-то азиатского во внешности собеседника и неуверенно предположил:

– Мила Ким? Вы что, ее родственник?

– Отец.

– Ни ей, ни вам я ничего не задолжал.

– Это твое мнение, и оно отличается от моего. Насколько я знаю, ты некоторое время встречался с моей дочерью. У вас были отношения.

– Можете называть это, как хотите, но скажу прямо: мы с ней просто трахались. Я не избивал Милу, не насиловал и был не первым и не последним парнем в ее жизни. Не было у нас с ней ничего особенного. Она относилась ко всему легко, никогда не придерживалась строгих правил. Я не вижу смысла устраивать из-за этого такие разборки. Если она беременна, то и здесь я ни при чём. Мы давно не встречались, это можно легко выяснить.

– Мила мертва.

– Мертва? Соболезную. Она была жизнерадостной девушкой. Когда это случилось?

– Сорок семь дней назад.

– Я не видел Милу почти год. И если вы ведете к тому, что я виноват в ее смерти, то сорок семь дней назад я лежал в больнице. Безвылазно лежал, с серьезными травмами, на нейронном восстановлении и регенерации вторичных цепей синта. Это тоже можно легко проверить.

– Нет смысла проверять. Я знаю, что ты ее не убивал.

Дарк, ничего не понимая, задал резонный вопрос:

– Тогда что я здесь делаю?

– Говоришь, ты не был ее первым или последним парнем?

– Да. Уж извините, но уточню еще раз: ваша дочь не придерживалась строгих правил в том, что касалось отношений между мужчинами и женщинами.

– Мои люди выяснили данные семнадцати парней, включая тебя. Все они были ее любовниками.

– Я именно об этом и говорю. Вы что, собрались всех семнадцать, вот так, по креслам рассаживать? Мы виноваты в том, что ваша дочь любила разнообразие?

– Уже нет. Не семнадцать. До тебя мои люди не сумели добраться сразу, ты скрывался. С остальными решилось быстрее.

Вот тут Дарк, несмотря на туман в голове, почувствовал себя по-настоящему неуютно. А всё потому, что окончательно убедился: он угодил в лапы к психу. К натуральному психу. Похищать всех до единого хахалей своей легкомысленной дочурки...

Это явно ненормально.

Дичь какая-то.

Продолжая сверлить Дарка равнодушным взглядом, Ким продолжил:

– Мила смешала два десятка доз звездной пыли с абсентом. И выпила. Перед этим, как отправиться к звездам, она написала записку. Очень короткую записку. Сказала, что проклинает его. Кого-то. Имя, к сожалению, не оставила. К твоему сожалению. И к сожалению шестнадцати твоих... гм... сообщников. Мне пришлось всех их приглашать сюда. Одного за другим. Не слишком вежливо приглашать. И каждому объяснять, что не следовало так поступать с моей девочкой.

– С вашей девочкой мы расстались нормально. Да мы даже не сходились. Мы просто приятно провели несколько вечеров, вот и всё. Без слов о любви и обязательств. Такое часто случается, это нормально.

– Да. Случается. Но это была моя дочь. И я любил ее такую, какой она была. Глупенькая запутавшаяся девочка... А теперь ее нет, и это навсегда. Я не смогу это исправить. Никто не сможет. Зато есть семнадцать человек, один из которых свел ее в могилу.

– Логично предположить, что это был последний.