Плюсов в принятии было много, о них можно не волноваться. А минусы? Обман, презрение барона. А почему презрение? Она же не любовница Генриха, а наивная девушка, поддавшаяся его очарованию и согласившаяся стать его законной женой. И через месяц она вернет Генриху его слово, старший фон Берг это поймет. Ложь – это, конечно, плохо. Но образование того стоит. Даже если старый барон укажет ей на дверь… (О, это будет поистине ужасно, но пережить можно, и пока лучше просто не думать об этом…). Она и так покинет поместье через месяц или полтора. Генрих обещал при любом раскладе оплатить ей обучение и помочь с работой.

Конечно, она много нелестного слышала о наследнике барона, он легкомысленный щеголь. Но он человек слова, в этом она не сомневалась ни секунды. Да и сумма на ее обучение для Генриха – капля в море. Наверняка денег на свои похождения он тратит во много раз больше, чем решил пожертвовать на авантюру с помолвкой.

Екатерина поняла, что уговаривает себя дать согласие на это безумие. Она уже не видела никаких страшных последствий. Ну максимум, ее обвинят в желании удачно выйти замуж. Так большинство девушек к этому стремится. Даже Эвелина.

Она решилась. Безбедное существование во время учебы и исполнение мечты, перспектива интересной работы и независимое положение в будущем перевесили доводы против.

Девушка глубоко вздохнула и посмотрела за реку, где простирались бесконечные степи. Она будет свободна, как летящий над ними сокол. В детстве ей хотелось быть птицей – легкой и красивой, скользящей в лазурной вышине. До воплощения ее чаяний остался всего один шаг. Она будет самостоятельна и счастлива.

Как же легко ей удалось себя убедить… Она сорвала крупный цветок розового шиповника, росшего у беседки и тянувшегося вверх, вдоль колонны. Вдохнула его тонкий аромат, а потом прикрепила к корсажу платья – ей нравились цветы. Она уколола палец об острые шипы, и смутная тревога молнией пронеслась в ее душе. Но она не поняла, что бы это могло значить, и закрыла глаза на странное предчувствие.

Когда вернулся Генрих, Екатерина сказала, что согласна на его аферу. А как это еще назвать?

– Вы не представляете, как я вам благодарен, – молодой барон с жаром поцеловал ей руку. Впервые. – Все будет хорошо, доверьтесь мне…

И она доверилась.

Екатерина ушла, а Генрих остался в беседке, чтобы еще раз продумать, что и как говорить отцу. Он закурил, но тут же с досадой загасил сигару – давно пора оставить эту вредную привычку! Смутные сомнения шевелились где-то в дальних закоулках его ледяной души. Стоит ли вообще все это затевать? Ради чего столько усилий?

Может, просто сказать отцу, что он никогда не женится на Эвелине. И будь что будет. Даже если отец выгонит его из дома и лишит наследства, нищим он все равно не станет. Будет меньше появляться в свете. Возможно, Полина его бросит. Но все это вполне можно пережить.

С другой стороны, менять привычный образ жизни Генриху очень не хотелось. Все-таки Полина чертовски хороша, второй такой нет… И без балов и театров тоже сделается тоскливо. Нельзя же все время только работать.

Фон Берг снова задумчиво прошелся по беседке и сорвал крупный цветок махрового шиповника, обвившего мраморную колонну. Вдохнул его сладковатый аромат и почему-то подумал о Екатерине.

Наивная девушка, которая должна стать орудием в его эгоистичном замысле. Он использует ее и заплатит ей, как платят продажным женщинам. И не важно, какие услуги они оказывают. В этом было что-то неправильное, подлое и мелкое. Но он решительно отогнал от себя мысли, которые могли остановить его и помещать в выполнении задуманного плана.

Генрих смял цветок и рассыпал лепестки. Они дождем упали к его ногам, и их вид вызвал в нем странное легкое сожаление.

Да-а, можно легко морочить голову даме или девице, пылко объясняясь ей в любви. Нетрудно сказать: «Вы прелестны, как утренняя роза! Кстати, у меня в спальне висит прекрасное полотно неизвестного живописца "Амур, собирающий розы в саду короля Генриха Французского для Дианы де Пуатье". Не желаете взглянуть?» Все просто и понятно, он – Генрих – безумно влюблен, а дама может сама решать, хочет она стать на некоторое время Дианой де Пуатье или нет. «Да» – отлично, все довольны. «Нет» – ну, воля ваша.

Но объяснить отцу искренность своих чувств, убедить в том, что любовь его сына и Екатерины взаимна и чиста – поистине непростая задача. Генрих влюблялся не раз и не два. Он увлекался, но надолго этого состояния не хватало.

От него начинали требовать невозможного – либо предложения руки и сердца, либо верности навек и постоянных клятв в своей преданности, если дама уже была замужем. И то и другое было для Генриха неприемлемо. Надо отдать должное: молодой аристократ никогда не обманывал своих возлюбленных – кроме денег он ничего им не обещал и не изменял, пока они были вместе.

Когда одна дама сердца ему надоедала или становилась навязчивой, он рвал с ней все отношения и искал другую избранницу. Иметь сразу несколько любовниц Генрих считал непорядочным – у него были своеобразные представления о морали. Девочки мадам Лулу в счет, естественно, не шли.

Со своей нынешней пассией он не расставался уже три года только потому, что она не устраивала сцен ревности, не закатывала истерик и не настаивала на оформлении отношений. Ее пока вполне удовлетворяло непомерно высокое содержание, получаемое от фон Берга.