О трудностях продвижения наивного и самодеятельного искусства на российском художественном рынке высказалась бывший главный хранитель Московского музея наивного искусства Л.Д. Ртищева. Главные, по ее мнению, проблемы кроются в эстетической невзыскательности покупателя и в его ориентации на предметы роскоши. Большинство рассматривает искусство лишь как способ вложения денег, а наивное искусство в этом плане не может составить конкуренцию антиквариату. Покупательский потенциал докладчик видит в образованной среде – в интеллигентных людях, которым, однако, не хватает денег для приобретения понравившейся картины. Для популяризации наивного искусства, по мнению автора, не хватает специалистов нужного уровня.

М.В. Удальцова повествует о трудной судьбе великой княгини О.А. Романовой (в замужестве – Куликовской), в течение всей жизни занимавшейся рисованием. После ее эмиграции в 1921 году продажа акварелей на благотворительных вечерах и аукционах Дании и Англии стала существенной статьей дохода для нее и ее семьи. Произведения Ольги Александровны моментально продавались на ежегодных базарах, которые организовывала Русская православная церковь в Копенгагене. В 1934 году агент художницы Р. Педерсон устроил выставку ее работ в собственной галерее в датской столице. Выставка имела большой успех. В 1936 году картины великой княгини экспонировались в Лондоне в галерее Агнью на благотворительной выставке в пользу русских беженцев, проживавших в Англии. Все ее работы были раскуплены в течение двух дней, их владельцами стали королевские семьи Великобритании и Норвегии, барон Ротшильд, премьер-министр Черчилль и др. Даже после переезда в 1948 году в Канаду О.А. Романова-Куликовская предпочитала отправлять свои картины на реализацию в Данию.

О губительном воздействии рынка на современное хорватское наивное искусство рассуждает С.А. Лагранская. По ее мнению, уже с начала 1980-х годов на территории бывшей Югославии в творчестве наивных художников наблюдается длительная стагнация. Искусство подстекольной росписи, заново открытое К. Хегедушичем для крестьян села Хлебине в 1930-е годы и принесшее невероятную популярность И. Генераличу, фактически исчерпало свои изобразительные возможности. Бесконечное варьирование одних и тех же сюжетов и композиций для удовлетворения нужд художественного рынка привело к выхолащиванию не только духовных смыслов этого вида искусства, но и практических приемов. В работах современных авторов утеряна уникальность, и они перешли в разряд китчевой сувенирной продукции.

В статье Н.А. Мусянковой освещается деятельность галереи всемирного наивного искусства GINA, основанной в Тель-Авиве (Израиль) в 2003 году. Это единственная частная галерея, где можно приобрести произведения наивного искусства из любой страны мира. Помимо активной собирательской деятельности, галерея ведет регулярную выставочную работу, устраивая тематические групповые и персональные выставки наивных художников из разных стран, сопровождаемые изданием каталогов. В апреле 2012 года в галерее демонстрировалось наивное искусство Израиля, отличающееся специфическими религиозными сюжетами и сочностью колорита. Так, художники часто изображают сцены из ветхозаветной истории (Р. Бен-Исроэль «Адам и Ева») и основные еврейские праздники, например, праздник сбора урожая – Суккот (Р. Рубин) или окончание чтения годичного цикла Торы – Симхат-Тора (Н. Хебер). Кроме того, очень популярны образы современных городов и улиц (Р. Перетц «Звездная ночь в Тель-Авиве») и сюжеты из жизни в деревнях и кибуцах (М. Фолк «Сажают картофель», Г. Рон «Кибуц»). Галерея GINA сосредоточена на продажах «красивого» и «понятного» искусства – своеобразного варианта глянцево-парадной наивной живописи, против которого в свое время выступал английский искусствовед Роджер Кардинал. По его мнению, последователи этой линии наивного искусства в некотором смысле его дискредитируют, превращая в подобие китча.

Завершает сборник статья-послесловие, написанная сотрудником сектора фольклора и народного искусства П.Р. Гамзатовой, которая освещает деятельность К.Г. Богемской в процессе формирования рынка произведений современного российского искусства. Богатая эрудиция и разносторонние интересы позволили К.Г. Богемской быть не только ученым, начавшим анализировать сложные для артикуляции явления любительства, но и основать первую в Москве галерею наивной живописи «Дар», ярко заявившую о себе в середине 1990-х годов. Выставки галереи привлекли внимание к различным формам непрофессионального искусства, раскрыли его взаимосвязи с произведениями современных художников, представили ряд «вечных» тем, лежащих в основе любого творчества.

Механизмы арт-рынка представляются нам неким загадочным айсбергом: можно наблюдать и анализировать лишь его вершину, в то время как истинные мотивы продавцов и покупателей остаются надежно скрытыми от посторонних глаз. Процесс продвижения произведений наивных художников, работ аутсайдеров и любителей на отечественном художественном рынке нуждается в планомерной и долгосрочной программе их популяризации в СМИ. При этом желательно дистанцироваться от смешивания наивного искусства, стремящегося к высоким идеалам, и китча, опирающегося на пошлость. Хотя надо признать, что в практической деятельности отличить одно от другого бывает трудно, особенно начинающим галеристам. Решение этих задач могла бы взять на себя специальная институция – новый центр наивного искусства, выполняющий координационные функции. Однако организация такого центра возможна лишь при государственной финансовой и правовой поддержке. Немногочисленные галереи наивной живописи выживают с большим трудом, хотя интерес публики к ней стабильно сохраняется. Наивное и любительское творчество в нашей стране вынуждено постоянно отстаивать право на свое существование не только на экономическом рынке и в области культурного менеджмента, но и на научном уровне, как объект специального искусствоведческого исследования. Надеемся, что наш сборник поможет разобраться в некоторых спорных вопросах, и если не даст окончательных ответов на них, то хотя бы обозначит основные направления существующих ныне дискуссий.

Художественные изделия – матрешки, игрушки, платки, полотенца, скатерти, ковры, одежда, лаковые шкатулки, подносы, ювелирные изделия, иконки и мн. др. – предстают перед нами повсюду: на выставках народного искусства, ярмарках, приуроченных к «дням города» или праздничным датам, на фольклорных фестивалях, в витринах музеев и, конечно же, на прилавках магазинов, в сувенирных лавочках и на рынках. Все они, как правило, наделены характерной образностью, яркой красочностью, обладают единством стилевых приемов и словно несут на себе печать ушедшего времени. Ряд специалистов, не говоря уже о мало посвященном зрителе, относят вышеупомянутые изделия к традиционной народной культуре, нередко отождествляя ее с «изо-фольклором» [6] . Продукцию, создаваемую народными мастерами прошлого и нашими современниками в традициях крестьянских кустарей, мы будем рассматривать как предметно-материальный мир традиционной народной культуры (или, как еще его называют искусствоведы, декоративное и изобразительно-пластическое народное искусство).

Исследовательский интерес к народным ремеслам и промыслам, к традиционным крестьянским изделиям, возникший еще в XIX столетии, стал впоследствии основой целого научного направления в искусствознании – науки о народном искусстве. Как пишет Н.Н. Мамонтова, «результаты этого научного движения, накапливающиеся в течение столетия, могут быть рассмотрены в начале нового, XXI века, как специфическая научная система со всеми ее слабыми и сильными сторонами» [7] . Не вдаваясь в подробности историографии этого вопроса, отметим существенное: большинство из тех, кто писал или пишет о народном искусстве, чаще всего касаются особенностей художественной природы народной материальной культуры, ее семантики, сформировавшейся в прошлом. Они доказывают нам, как красиво, самобытно, радостно оно, как вдохновенно трудились наши предки – крестьянские мастера, в какой гармонии они жили с природой. В своей статье Н.Н. Мамонтова также отмечает, что одной из странностей такой научной позиции было следующее: современное народное искусство трактовалось так, как будто между ним и «классическими» формами крестьянской культуры не было никакого разрыва, словно оно перешло в ХХ век не потревоженным никакими социальными, культурными и политическими бурями. «Романтически окрашенное искусствоведение хотело видеть в народном искусстве сохранение в первозданном виде самых архаических, восходящих к незапамятной древности пластов творчества. В нем, по мнению искусствоведов, ничего не исчезает, традиция, на которой оно покоится, никогда не прерывается» [8] .