Женя разомкнул руки Нади и Лены и встал между ними, обняв обеих за плечи и прижав к себе.

– Да ну вас – с вашими страхами и переживаниями! – широко улыбнулся Женя. – В армию я всё равно пойду. Зато потом в институт сразу, без конкурса – в автомобильно-строительный. Лето ещё поработаю на стройке, денег на свадьбу накоплю. Хотя там и так уже хватит – считай, почти год вкалываю! Эх, Ленка, заживем мы с тобой! Ты меня только дождись!

У Надежды даже закружилась голова от чувства полного бессилия перед надвигающейся катастрофой. Она решительно остановилась и взяла Женю и Лену за руки. Заговорила проникновенно, задыхаясь от волнения.

– Лена, Женя… Любимые мои… Вы знаете, как я к вам отношусь… Вы – самые лучшие мои друзья… Можете считать меня сумасшедшей, как угодно, – но, Женя, послушай меня… Тебе нельзя в армию! Ты не вернёшься, понимаешь? Тебя убьют в Афганистане! Ленка всю жизнь будет одна! Ни семьи, ни детей! Ты этого хочешь?! Лена, Леночка, ну хоть ты меня поддержи! Это же твоя жизнь, твоя судьба!

Лена с отчаянием и чуть не плача повернулась к Жене.

– Ты видишь, что с ней творится?! Уже ведь и в больнице полежала…

Женя с жалостью смотрел на Надежду. Та прошептала:

– Леночка, милая, при чём здесь больница?! Речь про Женьку идет! И про тебя – про вас!

Лена, будто не слыша подругу, продолжала причитать:

– Вырядилась вон, не пойми во что, зачёт завалила сегодня, к Курилову не пошла – а ведь могут и попереть из института за это…

Повернулась к Надежде:

– Ты лучше о своей судьбе подумай – что ты со своей жизнью делаешь?! О родителях подумай – они с ума сойдут, если тебя из института отчислят! У твоей мамы сердце слабое!

– Да и пусть отчислят… – попытался пошутить Женя. – Ей в армию не идти!

– А я сейчас серьёзно говорю, между прочим! – рявкнула Лена на Женю.

Тот послушно замолчал, а Лена взволнованно продолжила:

– Надь, с этим надо что-то делать… Ты реально странная какая-то. Одета странно… Говоришь странно… Уже слухи нехорошие пошли… Я боюсь за тебя, понимаешь?

– Я сама боюсь… – пробормотала Надежда.

– Так возьми себя в руки, подлечись, что ли… – Лена погладила подругу по плечу.

– Сдай ты этот чертов зачёт, не лезь на рожон. Вообще не понимаю, что на тебя нашло, где ты всего этого нахваталась…

– Да я уже поняла – надо фильтровать базар, чтобы не сойти за сумасшедшую…

Лена всплеснула руками:

– Что я тебе говорила, Жень?! «Фильтровать базар»! Это ж надо было такое придумать! Что ни слово – то хоть записывай! Причём раньше за ней такого не водилось…

Надежда разозлилась.

– Так! – заявила она решительно. – Всё. Я – не сумасшедшая. Просто более информированная и кое-что знаю. Нехорошее… И хочу это предотвратить. Понятно?

Лена демонстративно закатила глаза и закрыла уши, давая понять, что больше не желает слышать подобный бред. Женя виновато развёл руками.

Надежда в отчаянии смотрела на Лену и Женю, переводя взгляд с одного на другого, затем резко развернулась и побежала по дорожке в темноту сквера, смахивая на бегу слёзы отчаяния.

Женя обнял Лену и прижал к себе. Они растеряно смотрели Надежде вслед. Не хотелось думать, что у их близкого друга явные проблемы с головой, но другого объяснения тому, что происходит, просто не было.

***

Спустя несколько дней Надежда стояла перед дверью с табличкой «Секретарь партийной организации Курилов Роман Георгиевич», собираясь войти. Одета она была, как сказали бы в 21 веке, супер-сексуально: узкая чёрная юбка по колено (Лена успела перешить ей старую буквально за вечер), скромная белая блузка, обтягивающая пышную грудь, и при этом многообещающе расстегнутая сразу на три пуговицы. Тонкая талия утянута отцовским ремнём (за неимением другого), на ногах – давешние туфли на высоких каблуках. Губы ярко накрашены маминой же красной помадой. Проходящие мимо студенты-старшекурсники сворачивали себе шеи, глупо хихикая и подталкивая друг друга.

Надежда решительно постучала в дверь.

– Открыто! – донеслось из кабинета.

Войдя, девушка остановилась на пороге. В большом кабинете, мрачноватом из-за обилия книжных полок с толстыми фолиантами, под портретом Юрия Андропова восседал секретарь партийной организации института Роман Курилов и листал «личное дело» студентки Никольской. Увидев Надежду, он откинулся в кресле и масляным взором окинул фигуру девушки.

Поистине, перед ним стоял редкий экземпляр – скромность здесь удивительным образом сочеталась с бьющей через край эротичностью, а когда Роман уткнулся взглядом в глубокий вырез блузки на высокой груди студентки, то моментально взмок. Эта Никольская действовала на него магическим образом – с подобным явлением опытный ловелас Курилов ещё не сталкивался, и у него даже мелькнула дикая мысль, что неплохо бы потом продолжить отношения…