Вот и сейчас, сидя в машине, которая везла его на весь уикенд к берегу озера отмечать столь значимое событие в жизни его любимой сестренки, Яна вдруг посетили мысли о собственной несостоятельности в жизни и как следствие невозможности заведения своей семьи. Кому он такой нужен с его-то темным прошлым?.. хотя… здесь даже, скорее, по-другому – вряд ли ему кто-то нужен, чтобы дожить свой век… Конечно, в старики его рано списывать, но и тридцать шесть начинать жизнь с чистого листа не получится. Потому, он и не рассчитывал на что-то большее, чем просто подруга для тела, такая, чтоб не утомляла пустой болтовней. Чем старше человек становится, тем сложнее сходится с людьми. В его случае это началось без поправок на возраст. Если уж совсем откровенно, он всегда мечтал иметь рядом одну единственную женщину, такую, чтоб понимала его с полуслова, с полувзгляда, но, видно, этим мечтам так и суждено остаться лишь мечтами. Однако довольно об этом. Сегодня праздник Инны, и Ян не собирался портить его своей угрюмой от невеселых мыслей мордой.

Шумное застолье перетекло в не менее веселые шутовские конкурсы и пляски. Все веселились, провозглашали искренние тосты и от души радовались за молодых. Лишь глубокой ночью, когда подвыпившие гости стали делиться на кучки по интересам, Ян смог незаметно для всех выйти на пирс, подальше от громкой музыки и наконец-то, оставшись один, спокойно закурить, пуская струи дыма в темное звездное небо над головой. Докурил, но возвращаться не спешил. Засунул руки в карманы джинсов. Чуть откинул голову назад и вглядывался в темную даль над гладкой поверхностью воды. Тонкие руки обняли его за пояс, и миниатюрное тело прижалось к его спине.

– Тебе невесело. Ты устал, – резюмировала сестра.

– Мне было весело, а теперь устали все, – он успокаивающе погладил ее руки.

– Это точно! Мотоциклисты, они такие – гулять – так гулять! Ничего не делают в полсилы. Ты, кстати, часом, не надумал сесть на байк? – Инна выглянула из-за его плеча, пытаясь разглядеть лицо. Ростовских хмыкнул:

– Это не моё.

– А что твое? – ухватилась девушка за мысль, развивая беседу. Ян раскусил уловку сестры, но не был настроен углубляться в описание своих невеселых дум, посетивших его еще днем, и уж тем более не собирался грузить ими виновницу торжества. Он развернулся в кольце рук Инны, и обнял ее за плечи:

– Тебе всегда удавалось выведать у меня все секреты. Еще в детстве, когда новогодние сладкие подарки были припрятаны в шкафу, ты умудрялась выпытать у меня, где именно, чтобы тщательно изучить содержимое пакетов и распланировать, какие конфеты съешь в первую очередь, а какие оставишь на потом.

Инна улыбнулась этому воспоминанию:

– А когда мама замечала, что упаковка раздербанена, ты всегда прикрывал меня и говорил, что хотел украсить ее получше, но … увы и ах!

Они предались тем редким счастливым, где-то проказливым воспоминаниям из детства, усевшись прямо на пирс плечом к плечу.

– Ян, я переживаю за нас… Что будет дальше? – вдруг поменяла тему Инна.

– А я, наоборот, спокоен. Ты в надежных руках. Беркутов умрет, но сделает тебя счастливой…

– Этим-то он как раз меня не осчастливит.

– … так что перестань забивать себе голову всякой ерундой и сосредоточься на своей семье.

– А как же ты?

– И я могу сосредоточиться на твоей семье, только вряд ли ты обрадуешься моему вмешательству, – пошутил Ян.

Инна качнулась в его сторону, несильно толкая плечом.

– Ну, правда. Что будет с тобой?

– Хорошо все будет. Даже не сомневайся.

– Я люблю тебя, брат, – девушка положила голову на его плечо.

– И я тебя, маленькая.

– Знаешь, он хороший человек. Он позаботиться обо мне.

– Знаю.

– И любит меня также сильно, как и я его.

– Знаю.

Но на все тихие заверения брата Инна никак не могла отделаться от беспочвенного чувства вины перед ним, будто она предает его, оставляя одного, а сама заводит семью. Предательская слеза скатилась по щеке, она шмыгнула носом.

– Полно тебе, маленькая. Разве так встречают новую жизнь? Ну? – даа… успокоитель из него так себе. Хотя они оба понимали, что Инна переполнена избытком чувств, потому и расплакалась на ровном месте.

Следующий день свадьбы прошел более спокойно: суматошная шумиха сменилась размеренным теплым деньком с посещением бани, купанием в озере и поглощением еды с живого огня.

Прошел почти месяц со дня его посещения деревни, когда Ростовских приехал с бригадой рабочих на грузовике разгребать мусор с участка. На этот раз несколько женщин гораздо старше Софии в черных одеяниях от макушки от пят копошились в огороде. По приезду, он направился к ним представиться – как-то нехорошо будет испугать старушек своим внезапным появлением. Так как не было никакого разделительного забора, он беспрепятственно проник в их огород.

– Приветствую, – поздоровался он с первой попавшейся бабулей. Та испуганно вскинулась на него и чуть ли не шарахнулась. – Я ваш сосед, Ростовских. Пошумлю тут немного, надеюсь, не помешаю, – не получив никакой обратной реакции, он развернулся и ушел. Может у них обет молчания или еще какая мутотень? Ладно. Проехали. У него и так немало работы, чтобы еще гадать о странной реакции на него.

Вывезти весь мусор за раз не удалось, как он рассчитывал. Пришлось работать в два подхода, и пока он ждал возвращения машины, расположился в тени вблизи стоящего дерева на перекус – в этот раз он подготовился. К концу его нехитрого обеда подошла женщина, понятно, в черном. Ян поднялся навстречу в знак уважения.