В жизни агента Пижмы складывалось немало ситуаций, способных здорово пощекотать нервы. Если напрячь память, то могла всплыть парочка уж очень похожих на ту, в которой она оказалась сегодня, но ни разу беззащитность не ощущалась так остро, не щекотала под кожей маленькими лапками, не заставляла кровь отливать от губ. Она боялась боли, конечно, боялась. Как и все. Тот, кто кичится отсутствием страха, либо отъявленный лгун, либо невыносимый глупец. Но каждый раз, когда боялась, она понимала, что противник – тоже. Никто не хочет угодить в тюрьму, нарваться на мстительного напарника (если бы он у неё имелся), оказаться по ту сторону дула пистолета. В конце концов, чтобы отнять жизнь, тоже нужна смелость, и многие, очень многие, кто хотел, не находил её в себе.

Председатель совета магов наслаждался. Как маньяк, ушедший на пенсию и лишь перебирающий «подарочки» своих многочисленных жертв, уже знающий, что никто и никогда не сумеет найти на него управу, уверенный, что каждое его действие – есть закон. На этот раз пленник и стражник не делили страх на двоих; на этот раз Пижма осталась одна и впервые поняла, что одиночество не желанно, что оно лишь пустота. Пустота, в которой нет ни звуков, ни запахов.

– Так почему мы с вами не сработались, миледи? – Ювеналий задумчиво переплетал бледными пальцами нити плети с металлическими наконечниками. Наверное, он не станет ею пользоваться – не захочет мараться. По крайней мере, Пижма старалась думать именно об этом.

– Потому что ты – старый садист? – предположила она.

И правда, почему? Сколько раз она брала куда более опасные и менее чистые заказы? Сколько раз с лёгкостью подтверждала перевод и с той же лёгкостью тратила заработанные деньги? На этот раз денег предложили намного, намного больше, а задание – смех один. Обокрасть Леонарда? Да она сделала бы это ещё в школе, причём бесплатно, ради удовольствия! Пижма всегда любила подстебнуть какого-нибудь зашуганного наивного ботаника. Так почему пожалела на этот раз? Что такого в этом тощем, растрёпанном, искреннем мужчине, руки которого пахнут ромашкой?

Пижма сильнее закусила губу. Глупый парнишка просто чем-то не угодил старикану. Вот и всё. Мало ли, какие у них тут политические игры. А становиться пешкой агент не собиралась. В этом дело. Только в этом и всё.

– Мы ведь предложили вам огромные для вашего мира деньги…

– А для вашего это – колбасы купить. Я уже выяснила, какой у тут курс, так что не строй из себя благодетеля.

– Но вас же всё устроило, дорогая, – сухие пальцы перекатывали острый стержень, венчающий каждую из многочисленных лент плети. Ювеналий не понаслышке знал, какие следы оставляет такая плеть, как легко она сдирает кожу с одного удара, если правильно замахнуться. Почти так же больно, как острые грани камня, в кровь раздирающие спину прикованного к нему пленника, бьющегося в бессилии… Старик передёрнул лопатками, словно старые шрамы вновь начали болеть.

– Да пошёл ты, – сократила разговор Пижма. – Ты мне разонравился. Я имею полное право отказать работодателю без объяснения причин. Передумывать не собираюсь тем более, так что либо начинай БДСМ-представление, либо хорош строить из себя оскорблённую невинность и отправь меня домой.

Председатель наконец решился и снял орудие со стены, примеряясь, играючи хлестнул плетью по дыбе. На отшлифованном чужими страданиями дереве остались глубокие царапины. Пижма сглотнула слюну и закрыла глаза. Перед внутренним взором почему-то всплыл Леонард. И он улыбался: таинственно и ехидно.

– Разве я сказал, что хочу вас переубедить? – чтобы не испачкать волосы, старик собрал седые пряди и спрятал под воротник. – Мы просто развлечёмся, пока ждём. Леонард очень силён, но у него есть ужасная привычка. Вы наверняка уже поняли, дорогая. Есть предположения?

– Он не такая скотина, как ты?

– Стоило выразиться иначе, учитывая, что мы всё ещё находимся в пыточной, а вы до сих пор не хозяйка положения. Но да, дело в этом. Леонард слишком благороден. Он слышал наш разговор…

– И очень обиделся, – подсказала Пижма и злорадно добавила: – Боюсь теперь вы к нему вообще не подберётесь.

– О нет, дорогая. Теперь всё станет намного проще. Леонард обязательно явится вас спасать. Разве такой, как он, может поступить иначе? Но что-то он долго, не находите? Нашему, ох, простите! Вашему герою стоило бы поторопиться, если он хочет застать вас не покалеченной.

Ювеналий замахнулся.

Пижма зажмурилась.

В дверь робко просунулась голова Лоренцо.

– Господин председатель? – о, никогда ещё агент Пижма так не радовалась прерыванию аудиенции. Чувства палача наверняка были прямо противоположными, но он умело их скрыл.

Не изменившись в лице, Ювеналий медленно выдохнул, опустил руку и развернулся к подпевале, сияя улыбкой:

– Что-то срочное? Мы с нашей гостьей едва успели найти общий язык.

– Да, господин. Леонард прибыл.

Во рту у Пижмы пересохло быстрее, чем от вида рассекающей воздух плети. Лео явился? Какого?.. Зачем? Он же всё слышал, понял, что она его обманула и водила за нос! Неужели он и правда настолько благородный… благородный идиот?!

В самой глубине зрачков председателя, так глубоко, что менее хорошо знающий людей наблюдатель и не заметил бы, мелькнуло разочарование, но старик мгновенно взял себя в руки: