– Он тридцать лет просидел в тюрьме. Это единственное отклонение, которое он мог себе позволить. – Джанет приложила руки к губам, хихикнув над сорвавшимися с них греховными мыслями.

Я улыбнулся в ответ, скорее чтобы завоевать ее симпатию, нежели разделить ее шутку.

– Как думаете, мне можно вернуться? Не хочется им мешать, если они… – Я замялся, не зная, как закончить фразу.

– Что ж, попробуй. Если ты им помешаешь, он тебе скажет. Возможно, Карл и худеет, как снеговик на сковороде, но не стоит его недооценивать.

Я снова направился к Карлу, который в данный момент сдержанно хмыкнул в ответ на слова собеседника. Карл никогда не улыбался в моем присутствии. От улыбки его лицо неожиданно подтянулось, и он будто сразу скинул с десяток лет. Затем он заметил меня, и его улыбка мгновенно увяла, словно у ребенка, которого оторвали от игры.

– А вот и наш сопляк, – вздохнул он.

Собеседник Карла с неожиданным безразличием поднял на меня глаза, затем протянул мне руку для рукопожатия:

– Привет, Сопляк.

– Некоторые люди зовут меня Джо, – поправил его я.

– Все верно, – произнес Карл. – Джо – писатель.

– На самом деле Джо – студент колледжа. И я не писатель, это просто домашнее задание.

– А я Вирджил… художник, – представился собеседник Карла.

– Вроде голландского мастера или «Голландского мальчика»? [4]

– Скорее, «Голландского мальчика», – сказал Вирджил. – Я крашу дома и все такое. Правда, немного малюю по холсту для собственного удовольствия.

– Джо, не дай ему себя одурачить, – вмешался в разговор Карл. – Наш Вирджил – самый настоящий Джексон Поллок. Что, правда, не слишком помогает ему красить дома.

Карл с Вирджилом засмеялись только им понятной шутке, но я не врубился.

Уже позже я нашел Джексона Поллока в Интернете, чтобы посмотреть его картины, которые напомнили мне то, что может сотворить карапуз с тарелкой спагетти и вспышкой истерики. Я понял шутку.

– Мистер Айверсон… – начал я.

– Зови меня Карл, – сказал он.

– Карл, я надеялся, вы подпишете это для меня.

– А что это такое?

– Это доверенность. Она позволит получить ваше судебное дело, – неуверенно произнес я. – Для написания биографии мне необходимы еще два независимых источника.

– Ага, наш молокосос не верит, что я был честен с ним. – Карл повернулся к Вирджилу. – Он думает, я прячу монстра, который затаился внутри меня.

Вирджил неодобрительно покачал головой.

– Я не хотел проявить неуважение, – сказал я. – Просто моя подруга… ну, даже не подруга, а просто соседка подумала, что я смогу лучше понять вас, если взгляну на материалы судебных заседаний.

– Твоя подруга глубоко заблуждается, – произнес Вирджил. – Если ты действительно хочешь узнать всю правду о Карле, то материалы судебного процесса помогут тебе меньше всего.

– Все в порядке, Вирдж, – сказал Карл. – В принципе, я не против. Черт, это старое дело уже тридцать лет как пылится на полке! Возможно, его больше и не существует.

Вирджил тяжело наклонился вперед и медленно встал с кресла, помогая себе руками, словно дряхлый старик. Разгладив складки на слаксах, он взялся за потертую ручку ореховой трости, стоявшей у стены возле него.

– Пожалуй, пойду налью себе кофе. Тебе принести?

Я не ответил, прикинув, что он обращается не ко мне. Карл поджал губы и помотал головой, и Вирджил медленно пошел прочь хорошо отработанной, но неестественной походкой, его правая нога сгибалась и распрямлялась, как на шарнирах. Я прислушался к шуршанию его брючины чуть повыше ботинка и увидел предательский блеск металла там, где должна была быть щиколотка.

Затем я повернулся к Карлу. Мне казалось, что я должен перед ним извиниться, словно я обвинил его во лжи, захотев порыться в материалах процесса, что, впрочем, было истинной правдой.

– Простите, мистер Айвер… то есть Карл. Я не хотел вас оскорбить.

– Все нормально, Джо, – успокоил меня Карл. – Вирджил слишком старательно меня опекает. Мы знакомы уже тысячу лет.

– Вы что, родственники?

Карл на секунду задумался и произнес:

– Мы братья… крещенные огнем, но не кровью. – Он снова отвернулся к окну, погрузившись в воспоминания, обескровившие его щеки. Секунду помолчав, он сказал: – Ручка есть?

– Ручка?

– Подписать бумагу, которую ты принес.