– Сбоку.

Теперь все смотрели на Лотара. Он пожал плечами:

– Этот мясник вряд ли заслуживал, чтобы я доставал свой меч. Я убил его кинжалом.

Молчание длилось долго. Наконец князь спросил:

– Чего ты хочешь, юноша, чтобы взяться за дело?

– Собственно, ничего. Плату я назвал, отчитываться я буду только перед тобой, князь, а результат увидите сами.

Княжич, который очень вовремя уронил на пол тарелку, улыбнулся, глядя Лотару в глаза:

– С чего начнешь, воин?

Лотар вздохнул. Паренек ему нравился, должно быть, потому, что совсем недавно и Лотар был почти таким же. Конечно, он слишком рано ушел из дома и слишком много разного опыта приобрел, пока научился сражаться и Рубос взял его в свой отряд. Но со стороны могло показаться, что те три или четыре года, которые их разделяли, не такая уж и большая преграда.

– С осмотра развалин. И с допроса свидетелей.

– Свидетелей?
– подал голос Капис.
– Но у нас, как я понимаю, не осталось живых свидетелей.

И тогда вперед шагнул Сухмет. По его желтому, как старый воск, лицу блуждала обычная лукавая улыбка.

– А нам необязательно нужны живые свидетели. Мы с моим господином умеем извлекать слова и из тех, кто больше не может сам говорить.

На этот раз свой нож для фруктов уронила Светока.

– Ты хочешь сказать, что вы умеете допрашивать убитых?

Лотар посмотрел на Сухмета с неодобрением. Вряд ли стоило говорить об этом, но слова были уже сказаны, и следовало как-то смягчить впечатление.

– Убитые в течение довольно долгого времени вполне способны рассказать то, что знают. На Востоке, откуда происходит мой товарищ, это обычное дело.

– Вы можете заставить заговорить любой труп?
– деловито спросил Капис.

– Не совсем. Лучше работать с тем, у кого цела гортань и кто действительно отчетливо видел последние события своей жизни, потому что у убитых в нашем мире, как правило, сужено поле зрения.

– Понимаю. И это все?

– Нет, господин. Еще важно, чтобы у них не был поврежден затылок, иначе разрушаются те центры головного мозга, которые делают этот контакт возможным.
– Казалось, Сухмет мог говорить на эту тему без конца.

– Здорово, - сказал князь, а потом вдруг стал бледнеть.

Бледность заливала его лоб, лицо, руки… Лотар без труда мог бы увидеть сквозь одежду, как бледнеет все его тело.

Светока, которая, казалось, ожидала этого, поднялась и властно хлопнула в ладони на весь зал. Сейчас же появились трое слуг, которые подхватили князя и поспешно унесли за кресло, на котором он сидел.

Княжич, проводив глазами отца, посмотрел на Лотара и попытался дружески улыбнуться:

– Кажется, мы обо всем договорились, Желтоголовый. Если тебе что-нибудь будет нужно, приходи сразу ко мне. Гергос проведет тебя.

Гергос поклонился. Гости - если сидящие за столом действительно были гостями - стали подниматься. Ужин был окончен.

Лотар, Рубос и Сухмет, поклонившись каждый по-своему, пошли вслед за Гергосом. Все трое хотели спросить об одном, и каждый ждал, кто же первым задаст вопрос. Спросил Рубос:

– Гергос, старина, что с князем? Огромная спина капитана городской дружины сгорбилась.

– Он умирает, Рубос. Почти не может есть. Другой бы на его месте озлобился и стал бы крошить все, что попадется под руку… А князь, наоборот, стал зазывать всех к себе и кормить, кормить до упаду. Если бы ты знал, какие тут были пиры, пока эти собаки всех насмерть не перепугали!

– То-то я заметил, он ничего не ест, - сказал Рубос.

– Да, его каким-то хитрым заморским образом кормит Капис. Если бы не он, княжич уже давно сидел бы на троне, а ему еще рано. Сам видишь, он не очень-то…

Рубос покачал головой:

– Не знаю, может, он и молод, но людей понимает сразу.
– Сделав несколько шагов к двери, где по-прежнему торчал неуклюжий арбалетчик, Рубос почти шепотом добавил: - Да и княжна хороша.

Какой смысл он вкладывал в это слово, ни для кого не осталось тайной.

ГЛАВА 6

Гергос попрощался с ними посреди площади. Он молча отдал честь и повернулся, чтобы уйти. Рубос крикнул ему:

– Пока, старина! Похоже, мы снова оказались в одной упряжке.

Через плечо осипшим от усталости голосом Гергос ответил:

– Ну нет, Желтоголовый сделал все, чтобы вы были сами по себе. И я скорее рад, чем расстроен этим.

Ссутулившись, он тяжело зашагал, даже не проверив, какое впечатление произвели его слова. Рубос повернулся к друзьям и пояснил, улыбаясь: