Шрифт:
Сердце Дарби екнуло. «Вот дерьмо».
Теперь падающий снег прилипал к левой полусфере лобового стекла, быстро накапливаясь на беззащитной поверхности. Машина еще больше снизила скорость. Обзор стал узким, будто Дарби видела Седьмую государственную дорогу каким-то туннельным зрением, и она ударила руль кулаком. Раздался гудок, но его некому было слышать.
Вот так люди и погибают. Ее кинуло в дрожь. В метель, попав в ловушку в суровой местности, израсходовав бензин.
Они замерзают насмерть.
Ей захотелось глотнуть «Ред Булла» – пусто.
Дарби щелкала кнопками радио, склонившись в сторону пассажирского сиденья, чтобы видеть дорогу, и пыталась вспомнить, какую машину она повстречала сегодня последней. Когда это было? Сколько миль назад? Это был оранжевый снегоочиститель с эмблемой Государственной Дорожной Службы на дверце, тащившийся в правом ряду, выбрасывая на обочину струи ледяных обломков. Не меньше часа назад. Как раз, когда солнце скрылось.
Теперь небо над зубчатыми скалами стало сумрачным, иссиня-пурпурным, как кровоподтек. Силуэты обледеневших елей вполне соответствовали общей картине угловатости и искромсанности. Низины темнели, купаясь в озерах теней.
«Температура 4°» [2] , гласило табло на заправке «Шелл», которую Дарби проехала тридцать миль назад. Наверное, сейчас холоднее.
Теперь она увидела вот что: полузанесенный зеленый знак в снегу на высокой обочине справа. Он надвигался на нее, выхваченный из сумрака светом замызганных фар «Хонды»: «365 дней со времени последнего несчастного случая».
Вычисляли, должно быть, за несколько дней до снежного шторма, но сейчас Дарби находила это зловещим. В точности один год, ну надо же. Это придавало сегодняшнему вечеру вкус некоего жестокого юбилея. Надпись была пугающе странной, будто адресованной лично ей, и очень походила на надпись на могильной плите. Ее плите.
2
По Фаренгейту.
И следующий знак, еще один.
«ВПЕРЕДИ ЗОНА ОТДЫХА».
Видел одну – считай, видел их все.
Вытянутый типовой барак (гостевой центр, туалеты, может быть, еще на одном энтузиазме работающий магазинчик с вещами первой необходимости или кофейня) угнездился между потрепанными ветром соснами и потрескавшейся скалой. Флагшток без флага. Похожие на барабаны куски распиленного старого дерева. Скульптурная группа из бронзы, со статуями, заметенными снегом по пояс: кусочек искусства на деньги налогоплательщиков в честь какого-то местного доктора или первопроходца. И сбоку – участок под стоянку с невеликим числом припаркованных машин – все прочие автомобилисты берегли себя, ожидая, когда прибудут снегоочистители.
Дарби проехала десятки подобных зон отдыха с тех пор, как выехала из Боулдера. Какие-то были больше, большинство – лучше, и все – не в такой глуши. Но эта, несомненно, самой судьбой выбрана для нее.
«УСТАЛИ? Ищите синий знак! БЕСПЛАТНЫЙ КОФЕ ВНУТРИ».
И более новый плакат, напечатаный при президентстве Буша, с американским орлом, Хранителем Родины:
«ЧТО-ТО НУЖНО? СКАЖИТЕ, ЧТО».
Последний знак, в конце съезда, был Т-образным. Он призывал грузовики и трейлеры ставить слева, а небольшие машины справа.
Дарби едва не въехала в него.
Лобовое стекло было уже занесено снегом до непрозрачности – правый «дворник» тоже тупил и не справлялся – так что рулила она, опустив боковое окно и протирая ладонью небольшой кружок перед собой. Способ навигации, похожий на выглядывание в перископ.
Она не беспокоилась о том, чтобы правильно выбрать место для парковки, – цветные линии и бордюры все равно будут видны не раньше марта – и пристроила Синенькую рядом с серым мини-вэном без окон.
Она заглушила двигатель. Вырубила фары.
Тишина…
Ее руки тихо тряслись. Выходил адреналин с того первого заноса. Она сжимала их в кулаки, сперва правую, а затем левую (вдохнуть, досчитать до пяти, выдохнуть) и наблюдала за накопившимся снегом на лобовом стекле. Через десять секунд круг, протертый ею, исчез. А через тридцать она была раздавлена рухнувшей на нее ледяной черной глыбой.
Глыбой осознания очевидного факта, что она не успеет добраться до своего городка Прово в штате Юта к завтрашнему полудню.
Оптимистический вариант расчета времени прибытия основывался на том, что она проедет Впалую Хребтину еще до полуночи, и тогда даже останется время на короткий сон часов до трех утра, чтобы взбодриться. Пурга спутала все планы. Сейчас было почти восемь часов вечера. Объективно: когда дороги расчистят, даже если Дарби не будет останавливаться поспать или сходить в туалет, то все равно не успеет и не увидится с матерью до операции. Это окно возможностей ЗАКРЫЛОСЬ НЕЗАВИСИМО ОТ ТЕБЯ, как заглючившее приложение на смартфоне, успевшее перед падением показать тебе красивую картинку с изображением Скалистых гор.
Тогда увидится… после?
А это значит… когда?
Теперь внутри «Хонды» было совсем темно. Плотный снег облеплял стекла со всех сторон, будто берлогу полярного медведя. Дарби проверила айфон, щурясь от яркой подсветки, – нет сигнала, и девять процентов заряда батареи. Последнее принятое сообщение было открыто. Первый раз она прочитала его на окружной дороге Джипсума, проезжая через какую-то скользкую обледеневшую дамбу на скорости восемьдесят пять миль в час с вибрирующим телефоном в руке.